Запад Эдема

— Когда на горных перевалах растает снег, — начал Керрик, — все мы снова пойдем в горы. Скорее всего на той стороне нас сразу же заметят мургу, они должны видеть движущиеся вместе с женщинами и детьми саммад, а не вооруженную армию тану. Нужно их обмануть. Идя на запад, мы будем встречаться с другими саммад, разделяться и соединяться вновь, путая свои дороги. Для мургу все мы выглядим одинаково. Поэтому они наверняка потеряют наш след. Только после этого мы выйдем на берег океана. Мы будем охотиться и ловить рыбу, как делали это раньше, когда убили мургу, пришедших убить нас. Они заметят это, задумаются и решат, что это очередная ловушка.

Керрик потратил много времени, пытаясь представить себя на месте ийлан и думать, как думают они. Как думала Вайнти, которая — он не сомневался в этом — пока жива, будем возглавлять фарги Она могла, конечно, заподозрить ловушку и попытаться обратить ее против тану. Было много вариантов ее поведения, но Керрика это не беспокоило. Саммад не будет там, когда она ударит.

— Для нас не важно, что об этом думают мургу, — сказал он. — Саммад уйдут с берега прежде, чем враг успеет его достичь… Они простоят там столько, сколько нужно для заготовки запасов на зиму. Это будет легко, ведь там будет много охотников и мало едоков. Когда мы повернем обратно и пройдем через холмы, мы разделимся и саммад уйдут в горы, к снегам и безопасности.

— А охотники пойдут на юг. Мы возьмем с собой кое-какие запасы, а остальное пропитание придется добыть охотой. Херилак знает дорогу через холмы, потому что уже дважды проходил по ним. Мы пойдем, как могут ходить по лесу только охотники, и, может быть, нас не заметят. Однако у мургу много глаз, и трудно надеяться скрыться от них. Но это не важно — они не смогут остановить нас. У них всего несколько охотников знают лес, а у нас множество. Если они найдут нас, то умрут. Исчезнув в лесах, мы будем ждать, когда придет время, а перед зимними дождями, когда подуют сухие ветры, нападем на них, сожжем город и уничтожим его жителей. Вот как мы достигнем своей цели.

Решение было принято, и даже если кто-то был не согласен, он ничего не сказал вслух, все выступавшие поддержали — им хотелось сразиться с врагом на его земле.

Когда костер погас и разговоры стихли, собрание закончилось и все разошлись по своим палаткам и пещерам. Армун шла рядом с Керриком.

— Должен ли ты делать это? — спросила она, хотя и знала его ответ заранее. — Будь осторожен, Керрик. Я не хочу жить на свете без тебя…

— Как и я без тебя. Но это нужно сделать. Вайнти будет привходить до тех пор, пока один из нас не умрет. Я принесу войну в Альпесак, чтобы остаться в живых. С ее смертью город сгорит, ийланы будут уничтожены, а мы сможем жить спокойно. Но не раньше, и ты должна понимать это. Больше я ничего не могу сделать.

28

Вернувшись в Альпесак, Вайнти поняла, что потеряла расположение Малсас. Причины этого были вполне понятны.

Когда устозоу были найдены на западе, куда они пробрались, перейдя через горы, Вайнти сразу решила, что их нужно уничтожить. Расстояние было большим, но жажда мести еще больше. Урукето перевезли огромное количество фарги, и на берегу выросли груды снаряжения. Малсас одобряла все приготовления Вайнти. Когда зима кончилась, Вайнти двинулась вперед во главе армады, какой мир еще не видел. Они шли вдали от моря, хорошо вооруженные, с большим количеством запасов продовольствия и прочной защитой. Местоположение всех устозоу было известно, и их стаи одна за другой окружались и уничтожались. Это должно было стать концом всех устозоу.

А потом разбитая армия вернулась домой.

Известие о происшедшем достигло города задолго до того, как первая фарги ступила на берег. Когда Вайнти докладывала совету, Малсас на берегу не было. Отсутствие Эйстаи было весьма многозначительно. Совет холодно выслушал объяснение Вайнти, подсчитал потери, а затем отпустил ее. Точнее, отправил прочь, как обычную фарги.

После такого падения Вайнти перестала приходить на амбесед, где ийланы собирались каждый день, где сидела Эйстаи и находился центр города. Она оставалась в стороне, одинокая и, видимо, забытая, и ждала сообщения, которое все не приходило. Она лишилась расположения, и никто не приближался к ней, как бы ни сочувствовал изгнаннице.

Прошло много дней, прежде чем к ней явился посетитель, которого она вовсе не желала видеть. Но встреч с эфензеле никогда не следовало избегать.

— Это могла быть только ты, — мрачно заметила Вайнти, — Дочь Смерти — единственная, кто рискует видеться со мной.

— Я хочу поговорить, эфензеле, — сказала Энги. — Я слышала много рассказов о последнем походе, и все они огорчают меня.

— Мне они тоже не доставляют удовольствия. Когда я уходила отсюда, то была сарн-эното, а сейчас сижу одна и жду вызова, который все не приходит, и даже не знаю, кто я — по-прежнему сарн-эното, которая может командовать, или же упала ниже фарги.

— Я здесь не для того, чтобы умножать твои страдания. Правда, те, что плавают на гребнях высоких волн…