Запад и Восток

Поэтому когда мисс Мелори засобиралась по магазинам, я пошел с ней. В обувном отделе универмага (не самого большого в городе, но все же в два этажа) ко мне сразу устремился с предложениями приказчик, и пришлось перенацелить его на мою спутницу. Приказчик опустил взгляд, оценил мои новые сапоги, пошитые этой зимой мистером Финном, и более навязываться мне не стал. Пока он показывал мисс Мелори какие-то модели, я огляделся по сторонам. Было похоже, что комнату ожидания для джентльменов, которые привели своих благоверных за покупками, в этом магазине по примеру нью-йоркских универмагов пока не завели, зато практически рядом с обувным отделом устроился чистильщик, явно полагающий, что джентльмены, посмотрев на новехонькие башмаки на прилавках, устыдятся и если не купят, то по крайней мере захотят, чтобы их старые башмаки выглядели не хуже. Я устроился у него на скамейке, и подросток шустро начал оперировать щетками, тряпочками, баночками с ваксой, отчего мои сапоги стали вообще совершенством. Приказчик тем временем подозвал помощницу, и она склонилась у ног мисс Мелори, помогая примерять обувь. Наконец продавщица выпрямилась, мисс Мелори рассчиталась с приказчиком и вышла, держа в руках коробку. Я сунул чистильщику несколько монеток, мы прогулялись по магазину, разглядывая прилавки, но больше ничего не стали покупать, решив, что на Восточном побережье выбор будет больше, разве что зашли в книжный магазин и купили чтения в дорогу: мисс Мелори какой-то американский роман неизвестного мне автора, одно название которого могло вогнать в зевоту, а я парочку детективов, явно не относящихся к классике жанра, потому что об их авторах я тоже ничего не слыхал.

Вернувшись в отель, мы еще в вестибюле обнаружили Шейна, который, похоже, решил кататься в лифте до полного изнеможения и доматывался до юного лифтера, рассказывая о своей важной роли в испытаниях новых моделей техники, летней велогонке в Канзас-сити, предстоящей выставке в Нью-Йорке и о роли лаборатории «Роудраннер» в мировом научно-техническом прогрессе.

— Мистер Миллер, скажите ему, что я!..

Я кивнул лифтеру, вроде как подтверждая слова Шейна, и мы все вместе уехали на наш этаж, где мы с мисс Мелори вышли, а Шейн остался с лифтером. Я оглянулся, хотел было сказать, что на эскалаторе кататься еще интереснее, но живо захлопнул рот, вспомнив, что эскалаторов, может быть, еще и не изобрели. Поэтому в номере я достал из чемодана большую тетрадь для эскизов и долго пытался сообразить, а как, собственно, устроен эскалатор.

К обеду Дуглас не вернулся. Мы с мисс Мелори, оторвав от лифтера Шейна, сходили к табльдоту, потом я снова вернулся к эскизам эскалатора — и только пару часов спустя пришел Дуглас, от которого заметно тянуло дымом — не иначе, болтался около пожарища.

Я показал ему эскиз, объяснил на пальцах, как это должно работать — и Дуглас сказал, что про такую диковинку никогда не слыхал.

Мои технические изыскания Дуглас воспринимал довольно вяло. Он заметно устал, и ему было явно не до изобретений грядущего. Поэтому я слегка удивился, когда понял, что он снова хочет уходить — и меня зовет с собой.

— Куда? — не понял я. Английский язык я знал довольно хорошо, но некоторые слова ставили меня в тупик.

— В banya, — повторил Дуглас. Посмотрел на меня, оценил степень моей озадаченности и спросил: — Мне наврали и banya — это не русское слово?

— Баня! — сообразил я. — Не банья.

Дуглас повторил, на этот раз правильно.

— А что, в этом городе есть banya, а не bath? — спросил я.

Дуглас честно признался, что не уверен. В рекламке Западного гигиенического и гидропатического института написано: Turkish, Electro-medicated and Russian Baths, and Treatment Rooms, но Дуглас там ни разу не бывал, поскольку привык к турецкой бане в отеле «Линделл». Теперь же выбора не оставалось.

И мы пошли в баню, потому что этот самый Западный институт был просто понтовой по местным представлениям баней. Врачи-гидропаты завелись в Америке уже давно, и разного рода водолечебницы процветали уже во многих Штатах, но европейская мода на хаммам (вернее, то, что они там во Франции да Англии полагали хаммамом) докатилась до Штатов лишь несколько лет назад — вместе с россказнями про султанские гаремы и репродукциями полотна Энгра «Le Bain Turc».

Где-то там же в Европах к славе турецкой бани начала примазываться русская — которая, может быть, была не столь же роскошна, как султанская, но зато экстремальна до невероятия: одно битие вениками чего стоит, после которого распаренные люди голышом выскакивают из banya и валяются по снегу или купаются в ледяной воде.

Гидропаты и прочие подобного рода медицинские специалисты уверяли всех, что турецкая сладостная банная нега и русский банный экстремизм куда полезнее обычных ванн — и может быть, так же полезны, как ванны электрические. В общем, последние годы в Штатах появились и такие «гидропатические институты», и просто турецкие бани, которые вроде как институтами не сильно притворялись, но все же намекали, что они гораздо лучше обычных помывочных заведений.