Запад – Восток

– Ты неплохо разбираешься в людях, – одобрительно ответила Сабина. – Я родилась в Эмиратах. Через год будет десять лет, как я принадлежу мужу. Я появилась на свет в Абу-Даби в семье нефтяных королей. С малых лет я не знала, что такое нужда, но росла в строгости, соблюдая законы шариата – это единственный верный путь. Ислам – самая молодая религия, и постепенно он распространится на другие страны, вовлекая все больше верных сторонников. Все мои братья закончили медресе, а я какое-то время училась в исламском университете, но не успела завершить обучение. Я вышла замуж и ушла с последнего курса, но не жалею об этом. Все, что нужно для жизни, прописано в Коране, а светское образование пригодилось лишь отчасти. Я владею разными языками – это, пожалуй, наибольшая выгода от обучения. Языки я люблю, но практиковаться приходилось редко. Чаще читала разрешенную иностранную литературу, которую из деловых поездок привозили братья. Иногда читала допоздна, но без фанатизма. Это не мешало мне чтить закон и соблюдать посты. Мои братья постоянно совершают хадж, они очень религиозные. Мы потомки племени суннитов, и каждый год они отправлялись с паломниками для жертвоприношения во время Курбан-Байрама, а я сидела дома и читала Абу Нуваса, заучивая его стихи наизусть. Когда я была маленькой, то любила арабские народные сказки, истории про Али-Бабу, Аладдина, Синбада-морехода. Я мечтала, что мой будущий муж будет похож на этих отважных героев. Так и получилось: в шестнадцать лет отец познакомил меня с Сафаром. Я и раньше видела его, когда он приезжал к нам. У него с отцом общие интересы, они продают нефть, наше единственное богатство. А на этот раз отец официально представил мне Сафара и сказал, что я должна стать его первой женой. Это укрепит наши семьи, а следовательно, и бизнес. Я не имела права перечить отцу и никогда этого не делала. Воля отца – воля Аллаха. Не успела я оглянуться, как стала женой Сафара, стала принадлежать ему душой и телом. Он брал мое тело и мою душу, и я доверяла ему самое сокровенное. Все, что у меня есть. Саму себя…

«Тяжелая судьба, – подумала Катрин, слушая исповедь Сабины. – Жертва воспитания. Ей не привить европейские ценности, с ней не договоришься. Ортодоксальна, как пятьсот лет назад. Похоже, она искренне любит этого проходимца. Любит слепо, подчиняясь ему, целиком растворяясь в нем. У нас ее назвали бы мазохистской, но здесь это клише не подходит. Она слишком фанатична, слишком предана ему и совершенно себе не принадлежит».

– И ты смиришься с уготованной участью, – покорно настаивала Сабина. – Поверь, все приходит свыше и всем воздается с небес. Всевышний милостив, он примет тебя в свои объятья.

– А если я не хочу? Если я не согласна? – осторожно заметила Катрин. – Я несколько другого склада. Не все такие кроткие и правильные, как ты.

– Придется. Многие поначалу спорят, а потом становятся послушными.

– И Зейнат так легко смирилась? – спросила Катрин, надеясь найти поддержку у малазийской красотки.

– Я зря сопротивлялась. Теперь я смиренно чту все законы, как прилежная мусульманка, – произнесла она поникшим голосом. – Просто хочу жить и не хочу возвращаться в дырявую хижину. В принципе, меня все устраивает.

– А Хария? – не сдавалась Катрин. – Она тоже сдалась?

– Она с нами недавно. Скромно ведет себя, не привыкла, стеснительная. Я не думала, что представительницы Страны восходящего солнца так долго ко всему привыкают. Непонятно, что Сафар в ней нашел и почему взял третьей женой. У него особый вкус, я часто его не понимаю. Во дворце живут десяток прелестных женщин, которых он не наградил этой честью, а Харию почему-то выбрал. За что? Неизвестно. Я боюсь спросить его, боюсь попасть в немилость.

– Так вас здесь много? – удивилась Катрин, ощущая грандиозность происходящего. – Вы официальные жены, а есть еще типа любовницы, наложницы, рабыни? Так?

– Не всех же брать в жены, это было бы неразумно и глупо. Только избранных. Хария чем-то его прельстила.

«Вот дела! – изумлялась Катрин. – Здесь целый притон во главе с тронутой теткой. Я-то точно не удостоюсь великой чести. Больно надо! Уж лучше… Нет, не будем о грустном».

– У нас очень хорошо, ты не будешь ни в чем нуждаться, – уверяла ее Сабина. – Не перечь, будь послушной, ублажай господина, и он вознаградит твои старания.

– Как птица в золотой клетке, – хмыкнула Катрин. – Я превращусь в канарейку: буду прыгать по искусственным веткам и издавать печальные трели, а мой господин будет щедро сыпать корм и слушать мои песни.

– Поверь, не самая плохая альтернатива. Особо непослушные плохо заканчивают: никто их не находит, и никто о них не вспоминает. Они исчезают без следа.

– Не продолжай, – остановила Катрин. – Они попадают в царство небесное, я догадываюсь. Меня смущает Хария, – пристально взглянула она на японку. – Молчит, но внимательно слушает нас. Неужели она не понимает ни слова? Как ее раньше звали?

– Я не спрашивала, – равнодушно ответила Сабина. – Сейчас она Хария. Прошлое не имеет значения.