Западная философия от истоков до наших дней. Т. 3. От Возрождения до Канта

Итак: в основе нашего познания лежит ощущение. Познание представляет собой лишь видоизмененное ощущение. Но тогда что именно не позволяет душе утонуть в океане безразличных ощущений, каждое из которых равноценно всем остальным? И, наконец, что именно порождает внимание? Кондильяк отвечает: «Это удовольствие или боль, затрагивая нашу способность чувствовать, порождают внимание, от которого возникают память и суждение». Мы сопоставляем наше нынешнее и прошлое состояние, чтобы увидеть, лучше нам или хуже. Мы судим, необходимо ли нам наслаждение или пользование каким-либо благом. Памятью, вниманием, рефлексией и воображением управляют удовольствие и страдание: «Стремление представляет собой не что иное, как действие самих способностей, приписанных интеллекту, которое, будучи направленным на объект беспокойства, вызванного его отсутствием (либо потребностью в нем), направляет на этот объект также и способности тела. <...> Из стремления рождаются страсти, любовь, ненависть, надежда, страх, воля. Все это, еще раз, не что иное, как видоизмененное ощущение». При этом удовольствие и боль являются «единственным принципом развития наших способностей», а «наши знания и наши страсти являются результатом удовольствия или боли, сопровождающих впечатления от чувств. Чем больше над этим будут размышлять, тем сильнее станет убеждение в том, что это — единственный источник наших мыслительных способностей и орудий...»

«Статуя, внутренне устроенная, как мы», и построение человеческих функций

В целях пояснения идеи, что все знания и способности души происходят от ощущений, Кондильяк придумал образ статуи, внутренне устроенной, как мы, и одушевленной, но без идей. Помимо этого, он предполагает, что поверхность статуи должна быть мраморной, чтобы не допустить «применения каких- либо органов чувств», и оставляет за собой «свободу произвольно открывать их [чувства] различным впечатлениям, к которым они восприимчивы». Он начинает с того, что дает статуе чувство обоняния и заставляет ее ощутить запах розы. Очень скоро в статуе вырабатывается внимание: «При появлении первого запаха способность нашей статуи чувствовать полностью обращена на впечатление, производимое на ее орган»; статуя «начинает наслаждаться и страдать, ибо если способность чувствовать полностью обращена на приятный запах, то это — удовольствие; если она полностью обращена на неприятный запах, то это — страдание». Но появляется не только внимание; возникает еще и память, поскольку для статуи «даже когда тело, испускающее запах, перестает воздействовать на ее орган, запах не исчезает бесследно». Затем статуя, почувствовав другие запахи, будет их сравнивать и составлять суждения; она сможет также их воображать.

Вот как при использовании всего одного органа чувств (причем считающегося «среди всех чувств наименее помогающим познанию») статуя «приобретает такое количество навыков». Кондильяк считает, что посредством анализа всего одного чувства он доказал, что «ощущение содержит в себе все способности души»; другими словами, интеллектуальные и волевые процессы (суждение, рефлексия, стремления, страсти и т. п.) являются всего лишь видоизмененными ощущениями. После анализа обоняния Кондильяк развивает аналогичные соображения по поводу слуха, вкуса и зрения и призывает отметить, как с помощью ощущений статуя «увеличивает число способов бытия», как «цепочка ее представлений становится более разнообразной и расширяется» и как растут ее стремления и удовольствия. Тем не менее, несмотря на то что чувства обоняния, вкуса, слуха и зрения укрепили потенциальные возможности статуи, она пока еще не имеет идей о внешней реальности, отличной от воспринимаемых ею ощущений, они приходят к ней с помощью осязания. Кондильяк придает осязанию особое значение. Именно осязанием вызывается чувство взаимодействия частей тела, Кондильяк называет осязание основным чувством. Но позднее, когда статуя протягивает руки и прикасается к внешним предметам, это ощущение позволяет ей открыть внешний мир, в котором заложена причина наших ощущений. Таким образом Кондильяк разрешает проблему объективности нашего познания. Однако даже после этого еще не все проблемы решены: как быть с существованием в реальности вторичных качеств? Статуя может спросить себя: «Существуют ли реально, вместе с предметами, звуки, вкус, запахи, цвета?» Но все же, по мнению Кондильяка, «у статуи нет необходимости в большей Уверенности: видимости ощущаемых качеств достаточно для того, чтобы порождать у нее стремления, просвещать ее в поведении и формировать у нее ощущение счастья либо огорчения, тогда как, с другой стороны, зависимость от предметов, с которыми она вынуждена соотносить свои ощущения, не позволит ей сомневаться в существовании, помимо нее, и других существ. Однако какова природа этих мыслей? Она этого не знает, и мы об этом знаем столько же; все, что нам известно, — это объекты, называемые вещами».