Западная война

Так и болтали. Пётр старался отвлечь её и развеселить, отвлекая от грустных мыслей о бездействии. Он специально утаил от неё то, что штурмовые группы уже начали взламывать оборону Кёнигсберга.

Имперская гвардия и так являлась классической тяжёлой пехотой нового времени. Штурмовые же группы были тяжёлыми даже по сравнению с гвардией. В них отбирали самых физически крепких, но невысоких ребят. Этаких дварфов[67] с ломовым размахом в плечах и мощной, специально прокачанной мускулатурой. Надевали на них стальные кирасы из высоколегированной стали, шлемы из такого же материала, а потом вооружали буквально до зубов.

Например, здесь использовались новейшие лёгкие штурмовые карабины – новое детище Браунинга, сделанное под заказ Императора. Этакие ППШ‐41, только с рядом нюансов, изрядно усложнивших конструкцию.

Автоматика осталась прежней, основанной на свободном затворе. Только выстрел производился с переднего шептала, а не заднего, что кардинально поднимало точность одиночной стрельбы[68]. Появился довольно сложный трёхпозиционный переключатель, позволяющий вести огонь одиночными, «тройками»[69] и непрерывной очередью. Темп стрельбы, как и у оригинального ППШ, был высок[70]. Он получился даже выше, чем у оригинала, благодаря чему плотность очереди из такого агрегата изрядно повысилась. Использование патронов .360 Mars, приближающихся по своим характеристикам к знаменитому немецкому 7,92×33 Kurz[71], существенно подняло дальность и действенность боя. Конечно, не «штурмгевер» вышел, но уже далеко и не классический пистолет-пулемёт. На 400 и даже 500 метров он мог вполне уверенно работать одиночными выстрелами, в режиме самозарядного карабина. А на дистанциях до 300 метров им уже можно было продуктивно оперировать как автоматическим оружием.

Т-образный трубчатый приклад регулируемой длины, наклонная пистолетная рукоятка, перфорированный (как и в ППШ) кожух ствола, дульный тормоз-компенсатор (у ППШ передний скос кожуха работает в основном как компенсатор, но слабо – по сравнению с конструкциями посложнее – тормозит отдачу), передняя рукоятка и большой «барабан» патронов завершали образ. Такая тяжёлая «пушка». Плюс обвес, куда штатно вошёл специальный фонарик, облегчающий зачистку затемнённых помещений. Суровая машинка. Серьёзная. По тем годам уж точно. И ею вооружена добрая половина бойцов штурмовых групп…

Штурм вёлся без излишнего героизма.

Осторожно.

Аккуратно.

При подавляющем огневом превосходстве, создаваемом локально. Пулемёты и 37‐мм гранатомёты долбили по окнам и бойницам, вынуждая противника отойти или укрыться. Под прикрытием огня подходили штурмовики, и это становилось началом конца. Гранаты чередовались с плотным огнём из скорострельного личного оружия. Пленные были не нужны, как и лишние потери. Поэтому зачистка зданий и помещений превращалась в одну сплошную череду взрывов гранат, прерываемых кратковременными всплесками перестрелок. Очень кратковременными. Обычно просто одиночные выстрелы по контуженым, раненым или убитым. На всякий случай. Для контроля. Из-за чего на фоне канонады, устроенной 340‐мм орудиями тяжёлых мониторов, не только Изабелла, но и многие не замечали штурма…

Тем временем в Санкт-Петербурге был очень непростой разговор.

– Ваше Императорское Величество, – не унимался Ренненкампф. – Вы играете с огнём!

– Друг мой, вы излишне переживаете.

– Это война! Большая и серьёзная война! И для победы в ней нужно использовать все возможные ресурсы!

– Война – это продолжение политики иными средствами. Это просто инструмент для решения тех или иных экономических или хозяйственных задач. Не более.

– Что вы такое говорите?!

– И я не хочу, чтобы после победы от моей страны остались одни руины. Зачем мне нужна такая победа? Вам – понятно. Вы раб лампы и мыслите категориями войны. Но ещё Талейран говорил, что война слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным. Вы слишком увлекаетесь! Вы превращаете всё в войну ради войны. А это недопустимо.

– А допустимо будет, если немцы всё-таки проведут мобилизацию и раздавят нас как лягушек паровым катком?

– Вы настолько не верите в нашу армию? Серьёзно? Или столь высоко оцениваете германскую?

– Я не пренебрегаю численным превосходством, Ваше Императорское Величество. Бог на стороне больших батальонов.

– При прочих равных.

– Что, простите?

– Я говорю, что Бог на стороне больших батальонов при прочих равных. Чтобы компенсировать недостаток численности, применяют разные ухищрения – от занятия выгодной позиции до лучшего вооружения личного состава. Самым известным примером правильно занятой позиции являются триста спартанцев. Это всего лишь легенда, но она прекрасно иллюстрирует, насколько ничтожным может оказаться даже категорическое численное превосходство, если ты грамотно используешь рельеф и свои сильные стороны. Второе же не менее ярко демонстрирует сражение у Роркс-дрифт.

– Но там были дикари!

– А чем дикари в том случае отличались от цивилизованных людей?

– Всем!