Западня Данте

Пьетро полагал, что коль уж Марчелло и впрямь был шпионом Десяти, вряд ли он мог довериться Каффелли и поверять ему государственные секреты на исповедях. И в то же время священник явно в курсе расследования, которое вел Марчелло. Знает ли он больше, чем говорит? Вполне вероятно. А может, так или иначе замешан в убийстве? Если он сам не является информатором Совета десяти, то мог представлять для Марчелло ценный источник сведений. То, как священник ухватился за тайну исповеди, казалось Пьетро одновременно и вполне законным, и подозрительным. Истинную же подоплеку его отношений с актером следовало изучить поглубже. И вот тут Пьетро опасался худшего.

— Что вам в точности известно о Марчелло?

— То же, что и всем. Он был актером в труппе Гольдони.

— И все?

Священник поколебался и сжал голову руками.

— Да.

Пьетро был совершенно уверен, что Каффелли лжет.

— Но разве вы не являлись его исповедником? Святой отец… О чем Марчелло вам рассказывал? Он не чувствовал, что ему грозит опасность?

— Пресвятая Дева… Я молился денно и нощно, надеясь, что этого не произойдет… Какой позор, Господи… Ну почему случилось именно так? Почему все идет все хуже и хуже… Марчелло… Этот мальчик заслуживал большего… Он был…

— Мне описали Марчелло как человека, одержимого идеей греха. Это так?

— Марчелло был… потерянным человеком. Он… отказался от своей веры. Я помогал ему вновь обрести ее.

— Надо же, — прищурился Пьетро. — Отказался от веры… Почему? В чем он чувствовал себя виноватым, святой отец?

Каффелли молча покачал головой. Пьетро решил уточнить вопрос.

— Быть может, в этом сыграла какую-то роль его личная жизнь?

Дыхание Каффелли внезапно участилось. Подумав, что на сей раз молчание может сойти за признание, священник решил ответить:

— Личная жизнь Марчелло касалась лишь его одного, и в ваших поисках сведения о ней ничем не помогут.

— Не уверен. Но если это так, то соблаговолите сообщить, с кем он встречался… Мне известно, что у него была связь с Лучаной Сальестри… Был кто-то еще?

Никакой реакции не последовало. Козимо явно сопротивлялся. Виравольта решил сменить тактику:

— Хорошо… Святой отец… Вы не знаете, вращался ли Марчелло в опасных кругах? Были ли у него враги?

Священник облизнул губы и заговорил не сразу, словно выталкивая из себя слова.

— Стриги, — выдохнул Каффелли. — Огненные птицы…

— Как-как? Огненные птицы? О чем это вы?

— Стриги, которых также называют Огненными птицами… Ищите их.

— Я не понимаю, святой отец. А…

— Нет-нет, это все, что я могу сказать… Теперь уходите… Оставьте меня одного.

Пьетро задал еще пару вопросов, но Каффелли не ответил. Услышав шорох, Виравольта попытался разглядеть силуэт священника через решетку оконца. Потом задернул занавеску и выглянул из исповедальни. Шаги Каффелли эхом разносились под сводами церкви. Схватившись за поясницу, он чуть согнулся, будто у него болела спина.

«Стриги, — подумал Пьетро. — Химерические создания, разновидность вампиров, собаки с головой женщины, средневековая легенда. Порождения тьмы, связанные с адскими силами… И этот Дьявол, он же Химера… Что бы все это значило?»

Пьетро еще долго сидел в исповедальне, погрузившись в мысли. У него сложилось неприятное ощущение, что Каффелли сказал либо слишком много, либо недостаточно. Но в данный момент из священника вряд ли удастся еще что-то выудить.

Вздохнув, Виравольта отдернул занавес исповедальни и тоже ушел.

Пьетро вернулся на паперть Сан-Джорджо, где его поджидал Ландретто.

— Ну? — поинтересовался слуга.

— Наш друг знает много интересного. Не удивлюсь, если он так или иначе причастен к этому делу. Не следует его выпускать из виду… Я смогу его сломать, эти церковники — народ слабый. И мы с ним еще не рассчитались… Но здесь все не так просто. Одно точно: Марчелло опасался за свою жизнь. И похоже, Каффелли тоже опасается за свою… Скажи-ка, Ландретто: Стриги или Огненные птицы — тебе это о чем-нибудь говорит?

— Э-э… Абсолютно ни о чем.

— Я так и думал.

— А если бы я знал?

— А если бы знал, то, по словам старины Козимо, в Венецию явился дьявол…

— Очень печально. Но у меня есть для вас известия.

— Да? — Пьетро уставился на лагуну.

— Броцци послал к нам одного из своих людей. Он определил происхождение осколков стекла, обнаруженных в глазницах Марчелло и возле его тела. Они из мастерской Спадетти, в Мурано, что вас не удивит. Спадетти — член Гильдии стеклодувов.

— Спадетти, — посмотрел на слугу Пьетро. — Один из хозяев Мурано. Отлично, друг мой.

Они направились к гондоле.

Солнце клонилось к закату, заливая Венецию оранжевым светом.

— Мы отправимся туда на рассвете. А нынче вечером, о Ландретто…

Пьетро потянулся. Он устал, это дело давило на него. И хотел приятно провести свободное время, на что имел полное право. Немножко развлечения не повредит возложенной на него миссии.

И в конце концов, у него есть официальное благословение Казановы.

«Будь достоин меня», — сказал ему Джакомо перед тем, как Пьетро покинул тюрьму.

Виравольта с улыбкой повернулся к слуге: