Западня на сцене

— Разумеется! Все дело в ваших прежних показаниях. Если я не ошибаюсь, вы сейчас тоже признаете, что кое-что следует непременно выяснить. Например, — Маркус сделал паузу и посмотрел на ассистента режиссера как бы даже благожелательно, — как вышло, что я встретил вас, господин Вестхаузен, совершенно замерзшего и с давно заиндевевшими бровями, хотя вы утверждали, будто прогуливались какие-то двадцать минут?

Ассистент режиссера взмахнул руками, хотел было сказать что-то, но передумал. Его жена медленно повернулась к нему и посмотрела так, будто не верила своим глазам:

— Ты что, выслеживал меня?

Ответа не последовало, да фрау Вестхаузен на него и не рассчитывала.

Маркус кивнул супругам, прошел к двери.

— Не провожайте меня. Спокойной ночи!

Супруги его то ли не услышали, то ли были слишком заняты своими мыслями. Молчание в комнате сделалось неприятным, чреватым серьезным скандалом.

На улице Маркус остановился, чтобы надеть перчатки и поднять воротник. Ему вдруг почудилось, будто за ним наблюдают, но нигде поблизости в окнах первого этажа не дернулась ни одна гардина.

Вообще-то он имел все основания воспользоваться имевшимся у него ордером на арест. Он не сомневался, что они оба, и муж и жена, что-то от него скрывают, что-то утаивают. Но супруги ни в сговор не вступят, ни из города не скроются — тому гарантией отношения между ними. И вообще, в сочельник…

Метель улеглась, зато похолодало. Почти из каждого дома, мимо которого проходил Маркус, звучала негромкая рождественская музыка. Маркус вдруг ощутил, что он страшно проголодался: полцарства за сардельки с картофельным салатом!

Зачем ребенку зря мучиться! У девочки уже глаза закрываются, так ей спать хочется. Клаудиа положила в кукольную кроватку небольшую куклу, которую держала в руках, и, тяжело вздохнув, поднялась с пола. Ей было не по себе от мысли, что она вот-вот останется наедине с роскошной новогодней елкой. Наедине со своими мрачными мыслями, наедине с новогодними подарками, которые Эберхард успел принести домой.

— Видишь, Гитти, твоя кукла уже спит, — сказала она. — И тебе пора в постель. Поздно…

— Подожду папулю, — белокурая девочка скорчила забавную гримасу. — Покажу ему мой новенький кукольный домик.

— Папа уехал… в командировку… надолго, — сказала Клаудиа, взяла дочурку на руки и крепко прижала к себе. — Я ведь тебе говорила… А когда он вернется, покажешь ему все свои игрушки.

— Мне больно, мамочка!

— Извини, золотце, — Клаудиа отвернулась.

Как часто в последние годы ей приходилось оставаться одной или с ребенком, но все было иначе, не так…

— Зато сегодня в ванночке купаться не будем, помоемся, как кошечки, только глазки и лапки.

— Вот здорово! — просияла малышка. — И зубы не станем чистить?

— Нет, милостивая госпожа, тут вам не отвертеться!

Невинная, беззаботная болтовня ребенка действовала на Клаудиу угнетающе. С каким облегчением она вздохнула, когда Биргит с новой куклой в руках залезла под одеяло в своей комнате!..

— А теперь расскажи мне сказку.

— Ну, ладно, — покорно кивнула Клаудиа. — И потом сразу спать!

Она хотела было по привычке устроиться на краешек постели дочери, но не успела. В дверь квартиры позвонили.

Биргит точно ураганным ветром вынесло из кроватки, она босиком пробежала мимо матери и, хлопая в ладоши, ликовала:

— Это папочка! Он все-таки пришел и подарочек мне принес!

Клаудиа испуганно последовала за ней в коридор. Кто это в столь позднее время? Кто-нибудь из театра? Соседи?

Она взяла девочку на руки.

— А ну-ка уймись!

Дрожащей рукой открыла дверь.

— Ты…

— Извини за столь поздний визит, — сказал Маркус, снимая кепку и отряхивая ею снег с пальто. — Можно войти?

Она удрученно кивнула и открыла дверь пошире, пропуская его.

— А это совсем и не папа, — заверещала Биргит, и глазки ее наполнились слезами.

Маркус бросил быстрый взгляд на Клаудиу и потом обратился к девочке:

— Разве ты не хочешь дать мне ручку?

Та молча кивнула.

— И как же тебя зовут?

— Биргит — это все знают!

— А меня — Кристиан, — Маркус достал из кармана плитку шоколада. — Это тебе Дед Мороз передал. Ты как вообще — не против шоколада?

Биргит энергично замотала головой.

— Тогда я рад. А то пришлось бы всю плитку съесть маме.

— Пусть! У меня знаешь как мно-о-го!

Биргит развела руками, показывая, сколько.

— И еще у меня новый кукольный домик. Хочешь посмотреть?

— С удовольствием.

Клаудиа невольно улыбнулась, хотя у нее на сердце кошки скребли. Ее удивило, как легко Кристиан нашел подход к ребенку. «Вот уж никогда бы не подумала!»

Биргит не отпускала мать, пока та не рассказала ей обещанную сказку. Клаудии пришлось согласиться. Маркус стоял в ногах кровати и тоже слушал, не спуская глаз с них. И при этом улыбался. Странное дело, эта сдержанная улыбка тревожила ее, не давала сосредоточиться.

Наконец девочка уснула. В коридоре Клаудиа остановилась у вешалки.

— Иди в гостиную, вон туда, я сейчас.

Он вопросительно взглянул на Клаудиу, кивнул.

— Можно позвонить?

— Конечно. Телефон на секретере.

Маркус оставил дверь в кабинет открытой, и Клаудиа слышала в ванной комнате, как он набрал номер и попросил профессора Бервальда.