Западноевропейская поэзия XX века

Кошка о которой пойдет речь сидела на помойке и орала
Ночь напролет две напролет три напролет.
В первый раз он спокойно прошел мимо
Не думая ни о чем и под ор за окном уснул.
Во второй раз он ненадолго задержался
Глядя на орунью попробовал ей улыбнуться.
В третий раз он одним прыжком настиг зверя
Схватил за шкирку назвал «кошкой» не придумав иного имени
И кошка прогостила у него семь дней.
Ее клочковатую шерсть не удавалось ни отмыть ни расчесать.
Вечером по возращении он еле отбивался от ее зубов и когтей.
Ее левое веко нервически подергивалось.
Она раскачивалась на занавесках хозяйничала на антресолях.
В квартире стоял звон гром и треск.
Все цветы приносимые им домой она съедала.
Она сбивала вазы со стола раздирала нераспустившиеся бутоны.
Ночами она бодрствовала у него в изголовье —
Глядела на него горящими глазами.
За неделю его гардины были располосованы
Кухня превратилась в помойку. Он бросил ходить на службу
Бросил читать бросил играть на рояле.
Его левое веко нервически подергивалось.
Он начал скатывать пулю из серебряной фольги
Которую она долго недооценивала. Но на седьмой день
Сделала ловкое обманное движение. Он выстрелил
Серебряной пулей — и промазал. На седьмой день
Она прыгнула к нему на колени заурчала позволила себя погладить
И он подумал: моя взяла.
Он ласкал ее чесал ее завязал ей на шее бантик.
Но тою же ночью она спрыгнула с четвертого этажа
И убежала — недалеко — как раз туда откуда
Он ее взял. Там в загадочном лунном свете
Расцветала помойка. На старом месте
Кошка летала с камня на камень сверкала облезлой шерстью
И орала

ХИРОСИМА Перевод В. Топорова

Сбросивший гибель на Хиросиму
ушел в монастырь бить в колокол.
Сбросивший гибель на Хиросиму
отпихнул ногой табурет, повесился.
Сбросивший гибель на Хиросиму
еженощно сражается с демонами безумия —
с сотнями тысяч демонов безумия,
уничтоженных им, но воскресающих для него.

Все эти слухи недостоверны.

Буквально вчера он попался мне на глаза
в саду на своей пригородной вилле.
За новеньким забором росли ухоженные цветы.
(Правда, не лотос, а розы.) И недостаточно пышные,
чтобы затеряться в их зарослях.
Я рассмотрела
дом, рассмотрела хозяйку в цветастом платье,
маленькую девочку рядом с ней
и мальчика чуть постарше — у него на плечах,
занесшего кнутик над головой отца.
И его самого я хорошенечко рассмотрела!
он стоял на четвереньках в траве,
беззаботно ощерясь улыбкой, ибо фотограф
притаился за забором — недреманное око мира.

ДЖЕНАЦЦАНО [69] Перевод Н. Гребельной