Западноевропейская поэзия XX века

Валери Ларбо (1881–1957). — Много путешествовал, объездил «пассажиром первого класса» чуть ли не всю Европу. Впечатления от этих поездок отразились в единственном поэтическом сборнике Ларбо — «Стихи для богатого любителя» (анонимно в 1908 г.; переиздан с дополнениями в 1913 г. под названием «А.-О. Барнабут, его стихи и дневник»). Естествення, широкая, свободная от всякой риторичности манера Ларбо напоминает о традициях Уитмена и кое в чем перекликается с приемами раннего Сандрара.

МОЯ МУЗА [212] Перевод В. Парнаха

Я воспеваю Европу, ее железные дороги, и театры,
И созвездья ее городов, а между тем
Я приношу в моих стихах добычу из Нового Света:
Обтянутые ярко раскрашенной кожей щиты,
Меднолицых девушек, челноки из благовонного дерева, попугаев,
Стрелы с зеленым, синим, желтым опереньем,
Ожерелья из девственного золота, странные плоды, разные луки,
И все, что Колумб вез в Барселону.
Мои стихи, мои золотые стихи,
В вас сила и порыв тропической флоры и фауны,
Все величие родных гор,
Крылья кондоров, рога бизонов.
Моя муза, мое вдохновение — креольская дама
Или уносимая всадником страстная пленница,
Связанная, брошенная поперек седла
Вместе с драгоценными тканями, золотыми вазами и коврами.
И ты побежден своей добычей, о льянеро[213]

!В моих стихах друзья узнают мой голос,
Мои интонации, обычные после обеда.
(Достаточно уметь поставить ударение где нужно.)
Мной управляют непобедимые законы ритма.
Я их не понимаю сам, но чувствую: это они.
О Диана, Аполлон, великие боги,
Взбалмошные и свирепые, вы ли внушаете мне эти песни,
Или это обман, что-то
От меня самого, просто урчание в животе?

MADAME TUSSEAUD’S [214] Перевод Ю. Стефанова

Мне кажется, что вся суть бытия —
В глазах вот этих смирных восковых людей.
Хотелось бы мне провести здесь целую ночь,
Целую зимнюю ночь, замешкавшись в зале,
Где содержат преступников,
Смирных восковых преступников.
Лучатся их лица, а взгляды — тусклы, а тела — а из чего у них
тела?
Неужто на самих себя они и впрямь похожи?
Почему же их бросили за решетку, повесили или казнили на
электрическом стуле,
А их немые обличья оставили здесь?
Немые обличья с глазами, что не могут поведать о пережитой жути,
А только встречают повсюду взгляды зевак — без конца, без конца…
Да закрывают ли они глаза хоть ночью?

ТАЛАССА [215] Перевод Ю. Стефанова