Запах грядущей войны

Сравнение, конечно, не ахти, но как быть, когда ты безвылазно и уже вторую неделю подряд торчишь в каменном строении, повсюду плещутся холодные, пока еще не замерзшие балтийские воды, до Питера рукой подать, до Кронштадта еще ближе? Мне б прогуляться, а вместо этого?

Вместо этого под ногами у меня деревянный пол моей нынешней то ли обители, то ли тюрьмы. Прошу познакомиться с ней. Классический каземативный морской форт «Император Александр I». Прикрывает южный фарватер Кронштадтского рейда. Родом из тех строений, что преобразили Кронштадт (да и весь Петербург) после ноябрьского наводнения тысяча восемьсот двадцать четвертого года. Это о нем Пушкин в «Медном всаднике» рассказывал. Много бед наделала налетевшая с запада жестокая буря. Тогда всю ночь в окна питерцев хлестал дождь с ледяной крошкой, вода в Неве поднялась чуть ли не на четыре метра выше ординара, перекинулась через гранитные парапеты набережных, хлынула на улицы, начала сбивать пешеходов, опрокидывала кареты.

Кронштадту досталось еще сильнее. Его почти весь затопило. Волны разрушили все укрепления, что создавались в течение ста с лишним лет. Из девяноста четырех судов на якорях удержалось только двенадцать. Остальные разбились о берега и мели. Главная крепость и флот на Балтике фактически перестали существовать.

Плюс ветхость. К тому времени основанные еще при Петре Первом Кроншлот и Цитадель давно находились в плачевном состоянии. Нужно ли говорить, что нынешний император, любивший инженерное дело, взойдя на трон, тут же взялся исправлять ситуацию. Не просто решил восстанавливать балтийские форты и крепости, но и усилить их камнем.

«Александр» достроили семь лет назад. Вышел он небольшим. Длиной девяносто метров, шириной всего шестьдесят. Конструкцией напоминает бутерброд. Словно четыре каменные палубы линейных кораблей поставили одна на другую.

Есть и более точная «схема». С фронтальной (западной) стороны кирпичные, облицованные гранитными блоками казематы возвышаются на три яруса. Четвертый верхний ярус открыт. С горжевой (тыльной) восточной стороны казематы идут в два яруса с бойницами в первом ярусе – это для ружейного или, как его еще называют, «подошвенного боя». Вход в форт расположен со стороны причала и перекрыт массивными металлическими воротами с порталом. За ними с тыльной стороны форта встроено трехэтажное прямоугольное кирпичное здание. Там кухня, кузница, караульное помещение (первый этаж), казармы для офицеров и рядовых (второй и третий этажи). Вдоль фронтальной стороны слева и справа две полубашни с чугунными винтовыми лестницами (литье красивое ажурное) и ядрокалильными печами. То есть в таких печах ядра чугунные раскаливают, прежде чем ими пушки зарядить. Для чего? Сейчас объясню…

Видели кино про морские сражения парусников? Суда сходятся, дают друг по другу из пушек бортовой залп. Да такой, что только щепки с огнем в разные стороны летят. Красиво, картинно, эффектно, но неправдоподобно. Борта у тогдашних кораблей толстые и крепкие. Обычными чугунными ядрами такую преграду не пробить – отскочат. Не такелаж же с рангоутом ими обстреливать, когда книппели[69] для этих целей есть. Тогда как? Очень просто. Прокаливай ядро до красноты, подавай к орудию в специальных ведрах, заряжай с помощью специальных захватов – клещей – и стреляй себе на здоровье. Такой «красный шарик» от борта не отскочит, а вот застрянет наверняка, заставив дерево тлеть, а через пару минут вспыхнуть огнем. А уж если в пороховой погреб попадет, то…

Откуда мне все это известно? Из рассказов здешнего артиллерийского поручика Андрея Андреевича… Герасимова. Не знаю, что и думать, глядя на него. «Вот так начнешь изучать фамильные портреты и уверуешь в переселение душ. Он, оказывается, тоже Баскервиль»[70].

Ну, Баскервиль не Баскервиль, а внешне вылитый Саша Герасимов. Может, прадедушка? Неизвестно. Герасимовской родословной я не интересовался, но думаю, что да. Андрей тоже словоохотлив и о своем ремесле может говорить часами:

«– …Дабы противодействовать неприятельскому флоту, стремительно надвигающемуся на Кронштадт, нам нужны быстро стреляющие орудия. Увы, но даже самые ловкие наши артиллеристы могут не поспеть с заряжанием, прежде чем какое-нибудь вражеское судно прорвется к берегу.

К тому же дальность. Лучше бить прямым выстрелом на один-полтора кабельтовых[71], но и он отнюдь не всегда получается.

Что же в таком случае предпринять? Только уповать на количество орудий…»

И начинается экскурсия по казематам. Арки, арки, арки. Пушки, пушки, пушки. Много. Очень много пушек. 24-фунтовых – тридцать две, 36-фунтовых – двадцать, 24, и 36-фунтовых коронад – по четыре, пудовых «единорогов» – пятьдесят, трехпудовых бомбических пушек – девять, пятипудовых мортир – четыре. Всего сто двадцать три орудия при гарнизоне в семьсот восемьдесят шесть человек. С недавних пор к этой цифре прибавилось еще несколько «жильцов». Про меня рассказывать не нужно, а вот про других «узников» стоит. С ними тоже не скучно и не все до конца ясно.

* * *