Запах грядущей войны

«19 сентября армия Меншикова, готовая встретить приближающегося неприятеля, заняла позицию возле устья реки Альма. Войска растянулись на несколько километров, защищенные с тыла высотами. Утром 20 сентября союзники приблизились к Альме, сопровождаемые флотом со стороны моря, планируя атаковать с фронта, а также обойти оба наших фланга. Главная цель – Телеграфный холм (приморская высота, господствующая над Севастопольской дорогой)…

Союзники беспрепятственно форсируют Альму. Командующий правым флангом генерал Боске приказывает зуавам взять ближайшие высоты и идти на Телеграфный холм. Вооруженные дальнобойными штуцерами зуавы поражают с утесов расположенные в лощине русские батальоны. Корабельная артиллерия англо-французов сбивает русскую легкую батарею. Командующий русским левым флангом генерал Кирьяков приказывает отступать…

Поражение на левом фланге привело к общему наступлению союзников по всему фронту. К семи часам после ожесточенной борьбы на правом фланге армия союзников занимает Альминскую позицию. Меншиков вынужден отвести войска к Каче…»

Четырехстраничный вордовский документ «Альма» до сих пор пылится на моем ноутбуке в папке «Крымская (1854–1856)». Сюда бы его и всю домашнюю технику, но вместо этого, сидя в седле, вижу, как среди колонн войск, стягивающихся к Альме, двигается небольшая повозка с лошаденкой. Дергая за поводья и держась края дороги, повозкой правит паренек в белой фуражке, в великоватом, явно с чужого плеча матросском бушлате и штанах из толстого солдатского сукна, вправленных в голенища сапог. Картина многим показалась забавной и нелепой:

– Гляди, ребята! – сострил один из пехотинцев. – Морская кавалерия в авангарде!

Паренек на издевку не ответил ничего. Только добродушно глядел на лица суровых вояк. Не знаю, что на меня вдруг нашло, но, посмотрев на этого всадника, в мыслях образовалось одно-единственное имя – Даша.

Его я повторил вслух, едва поравнявшись с повозкой. Паренек удивленно поднял на меня глаза, а затем, словно испугавшись чего-то, резко прибавил ходу. Значит, не ошибся я. Никакой это не паренек, а девица Дарья Михайлова, более известная, как Даша Севастопольская. Она же первая в мире сестра милосердия. Как тут оказалась, да еще и в таком виде? Очень просто. Отец – матрос Черноморского флота Лаврентий Михайлов – погиб при Синопе, а Даша, оставшись сиротой, остригла косы, продала все отцово имущество и на вырученные деньги (рублей пять) купила повозку, много одеял, белого полотна, бутылок с уксусом и вином. И никакого медицинского образования. Лишь народные средства лечения, вера, отвага, жертвенность. И еще пример не только для других севастопольских девушек и женщин, но и для столичных барышень[116].

А Даша? Выжила в военном аду, была награждена золотой медалью «За усердие» и сверх того от царя пятьсот рублей серебром и приказ, что «по выходу ее в замужество Государь пожаловал ей 1000 рублей на обзаведение»[117].

Однако все это в той или иной степени случится после, а ныне Даша скрылась из виду, когда к колонне подскакал надутый от важности генерал Кирьяков.

– Здорово, стрелки!

– Здравия желаем, ваше высокопревосходительство!

– Завтра вам придется поработать! Смотрите же – ни одной пули на ветер!.. И не бойся! Мы их, сволочей, шапками закидаем!..

Кирьяков ускакал, а солдаты затянули песню:

В путь, ребятушки-солдаты,
С Божьей помощью пойдем,
На нас взъелись супостаты,
Мы штыками их уймем.
За Россию, Царя,
Их сердечно любя,
В огонь, воду пойдем –
Вражью силу найдем…

– Хорошо поют, – заметил нагнавший меня Герасимов.

– Верно, – согласился я. – Легко на сердце от песни веселой. Она скучать не дает никогда.

– И любят песню деревни и села. И любят песню большие города…

Да простит меня Утесов с его веселыми ребятами, но с недавних пор задорный текст из тридцатых (и еще кое-что футуристическое) знают все в нашем Отряде. И готовится Отряд к очень важному и ответственному заданию, выполнив которое, мы, возможно, коренным образом изменим весь не слишком-то удачный итог дела у Альмы – мелкой, расположенной всего в двадцати с лишним верстах от Севастополя, речушки. Если, конечно, Меншиков и остальные вняли моим советам, а не поведутся на заверения помянутого Кирьякова о забрасывании шапками[118]. Тех, кто сейчас готов обрушиться на Севастополь и только ждет подходящего момента, шапками не напугать.

* * *