Запах октября. Сборник рассказов к 100-летию Рэя Брэдбери

Сэм невольно сжал его в кулаке. Посмотрел на папье-маше и остальное, что давным-давно запрятал в банку. Банка дала ему друзей. Пират хотел отобрать их. Пират получил по заслугам.

Банка успела исполнить его желание.

Сэм улыбнулся – шире, ещё шире. Вот захохотал – до истерических слёз. Но, отсмеявшись, внезапно понял, что делать. Словно Оно подсказало.

Сэм прикрыл тело Пирата опавшими листьями, собрал осколки и начинку банки…

И побежал за лопатой.

***

– …Что же это всё-таки? Что?

Новые посиделки дома у Сэма. Новые желания.

– А можно мне…

– А можно…

Никто не помнит о пропавшем Пирате. Кто он и зачем, когда есть банка, исполняющая желания?

Сэм открывает крышку, публика затаивает дыхание. Ну, кто счастливчик?

И только маленький Мо, глядя сквозь стекло, вдруг видит что-то новое. Вроде бы другую крышку, а внутри… третий глаз, с чёрной-пречёрной радужкой.

– Элли, а там…

Мо осекается. То, что царит в банке, начинает вращаться в растворе, меняясь и колыхаясь.

– Что такое, Мо? – спрашивает Элли.

– Показалось…

Сэм улыбается. Он смел и весел. Он популярней всех.

Он победил.

Бабушка бы гордилась внуком.

Тараканий бог

Папа совсем с ума сошёл. Так сперва подумала Ко́ра, когда в два ночи её разбудил звонок, и из динамика хлынуло испуганное, почти истерическое:

– Он вернулся, вернулся, вернулся!..

– Кто? – зевая, спросила Кора. И неуклюже пошутила, вспомнив фильм, виденный перед сном: – Волан-де-Морт?

– Твой поганец брат!

Кора замерла на середине зевка. Сонливость тут же испарилась.

– Пап, этим не шутят…

– Приезжай! Немедленно!

В трубке заорали гудки.

Кора с минуту кусала губы, сидя на кровати. Затем вскочила и стала одеваться. Спустя полчаса она уже звонила в дверь родительского дома. Отец открыл почти сразу и первым делом наставил на неё пульверизатор с антисептиком.

– Руки! А теперь повернись!

«Господи, па», – хотела закатить глаза Кора, но передумала. Пора было уж привыкнуть к папиным тараканам. За столько-то лет. Слабая надежда, что на пороге её встретит сияющий брат, таяла с каждой секундой.

Обдав Кору спиртовым облаком, точно духа́ми, отец наконец-то впустил её внутрь и завёл на кухню.

Там Оскара тоже не было.

– Пап. Что случилось? – устало вздохнула Кора, но отец замахал на неё пухлой ладонью, зашипел:

– Тс-с! Он там!

– Где?

– Наверху, – одними губами сказал отец и поднял палец вверх.

Кора моргнула. Чердак. Ну конечно.

«Боже… А ведь сегодня годовщина. Тринадцать лет, как пропал Оскар».

– Прислушайся! Он там, пробрался в дом и опять со своими тварями!

Отцовский кулак яростно ударил стол. А где-то на чердаке…

Кора нахмурилась и встала.

Шепотки. Шуршание. Шаги? Знакомые шаги, словно кто-то ходит, слегка подволакивая правую ногу?

– Я хотел вызвать очистку, но они не берут ночные вызовы! – прошипел отец, брызжа слюной. – А сам…

«Сам ты никогда не пойдёшь туда. Боишься», – подумала Кора, медленно идя к лазу на чердак.

Шуршание стало громче. Она знала это шуршание. Тогда, давным-давно, оно было тихим, отнюдь не таким громким, но…

Взяв стремянку, Кора полезла вверх. Сердце отчаянно стучало в ушах. Неужели, спустя столько лет и поисков? «Пожалуйста, окажись там, окажись…» – всё думала Кора, открывая дверцу лаза.

Темнота. Все звуки стихли, как по команде. Кора залезла на чердак полностью и, не отходя от лаза, включила фонарик смартфона.

– Ну что там, что? – завопил отец снизу.

– Ничего, – мрачно ответила Кора, обозревая пустой чердак.

Она была здесь одна, не считая пары-тройки пауков, что облюбовали себе местечко у окошка. Никаких следов на пыльных досках, только скромная рухлядь – стол да плетёное кресло – в уголке. Никакого живого ковра из разномастных букашек…

…И Тараканьего бога.

«Всё – фантазии. Самовнушение. Вам показалось».

Кора вздохнула, зажмурилась. И стала вспоминать, как пропал брат.

***

С раннего детства Оскар тащился от насекомых – чем противней, тем лучше. Увидев по дороге в школу букашку, брал её и переносил в безопасное место, на траву, а иногда – втайне приносил домой. Комната его была обклеена плакатами с фото и рисунками всевозможных мелких тварей: крылатых, с хоботками и тонюсенькими ножками, с фасеточными глазами и пижонскими усиками…

Но особенно, больше всего на свете, брат любил тараканов. А они – вот странное дело! – похоже, любили его. Из-за этого к нему и прилипла та кличка.

Кора помнила, как Оскар принёс в школу своего первого любимца. Установил на парте коробку с самодельным лабиринтом и пустил туда рыжего таракана. Умница-букашка преодолела расстояние за десять секунд, вызвав у одноклассников восторг. Тогда Кора ещё не знала, что брат увлечён насекомыми серьёзно. Думала, что со временем он всё это перерастёт, особенно, зная их отца – инсектофоба, помешанного на чистоте, – однако…

В день, когда брат объявил, что хочет учиться на энтомолога, он впервые получил пощёчину. Да такую, что упал.

«И думать не смей! Опозорить меня хочешь?!» – орал отец, отмахиваясь от плачущей матери и дочки. Он и думать не мог, что сын, продолжатель рода, чьи славные предки занимались бизнесом по производству химикатов, подложит ему такую свинью.