Запах октября. Сборник рассказов к 100-летию Рэя Брэдбери

– Нет. Она нужна мне. Нам. Карнавалу, – Леди капризно скривила губы. – Нам нужна свежая кровь. Хотя бы раз в сотню лет.

– Ах, вы…

Вскипев, Чарли бросился на чёртову фею, на ведьму, что заманила его в ловушку. Расхохотавшись, Леди уклонилась. Раздвоилась, раздробилась в шатре на сотню хохочущих женщин с цилиндрами.

– Сделка была честной. Ты не можешь повернуть время вспять.

Чарли обернулся на сестру. Казалось, ещё минута – и она совсем превратится в нечто другое, чужое, страшное. Сглотнул.

И сказал, стараясь, чтобы голос не дрожал так сильно.

– Тогда я предлагаю… новую сделку.

***

…Пегги-Лу нашли на месте Карнавала: едва живую, ревущую в три ручья, одну среди остатков звериного помёта и крупинок попкорна. Она не помнила, как оказалась там. Не помнила, видела ли пропавшего старшего брата.

Карнавал исчез, будто его и не было. Поиски полиции и объявления в розыск не дали ничего. Никто не запомнил черт Леди Тени, что явно была там главной.

– Что ж, мистер Чарли. Ты ведь хотел сбежать из дома? – негромко спросила идущая далеко-далеко Леди и улыбнулась.

Карлик, что шагал рядом с ней, ничего не ответил.

Однажды в семье

Тина летела над верхушками сосен, посеребрённых лунным светом: крылья ловят прохладный ветер, глаза краснее бересклета, когти – рыболовные крючья… Скоро, очень скоро вдалеке покажется знакомая крыша. Вырастет Дом, что надёжно хранил не одно поколение их мрачной Семьи.

Тина испустила клёкот и стала спускаться, нарезая круги. Ниже, ниже, до седой травы на опушке… Ещё не ударившись оземь, она поняла, что её ждут: у старого дуба шевельнулась тень – не белка, не бродячая собака. Это мог быть только…

– Том. Опять шпионишь? – сердито сказала Тина – девочка-альбинос, оправляющая складки белого, в пятнах-брусничинах, платья. За ухом её торчало странное перо.

Хмурый брат вышел из тени: в одной руке – фонарик, в другой – корзинка с поганками.

– Опять летала в тот луна-парк? – вопросом на вопрос ответил Том.

– И что? – подбоченилась Тина.

– А то, – скулы брата стали острее, серые глаза сузились. – Мама запрещала тебе летать туда. Тебя могли заметить. Это опасно!

– Мне – нет, – отчеканила Тина и, пританцовывая, подошла к нему. – Это тебе опасно гулять по ночам, душечка Томми. Ты же у нас ос-со-о-обенный!

Хихикнув, Тина выхватила из корзинки одну поганку и бросилась прочь, на бегу обращаясь в птицу. Ругнувшись, брат побежал следом. Но где ему угнаться за ней? За ней, истинной наследницей Семьи?

Тина обратилась, остановившись у порога, и посмотрела назад. Прошли долгие десять минут, когда брат – пунцовый, со сбитым дыханием – показался у ступеней и, наконец, сел на них. Тину кольнула совесть.

– Ну прости.

Брат не ответил.

– Ну прости, Томми!

Том покрепче сцепил челюсти и отвернулся.

– Хочешь, расскажу, что видела?

– Да мне без разницы!

Тина спустилась и, сев на ступеньки рядом, пощекотала его пёрышком. Это всегда помогало. Вот и сейчас брат не выдержал: фыркнул – и в голос расхохотался.

Тине нравилось, как он смеётся: голова запрокинута, зажмурены глаза, трепещет светлый хохолок на макушке… Когда глаза закрыты, и не подумаешь, что он обычный. Самый обыкновенный мальчик в семье нечисти.

Тина тихонько вздохнула, и на её бледном лбу пролегла морщинка. Они с братом были близнецами, что родились четырнадцать лет назад. Но если способности Тины проявились сразу – то её брат и по сей день оставался чудно́й аномалией. Такой же, как давний, давно почивший дядюшка Тимоти из другой Семьи. Он не мог обращаться ни в волка, ни в крылатую или водную тварь. Его тошнило от крови и сочных поганок. Не было у него ни способностей к ворожбе, ни ночного зрения, ни скрытой силы.

Да. Том до сих пор был простым мальчишкой. Но Семья всё равно любила его…

***

Близился Хэллоуин, по ночам в Дом прибывали гости. Тина с улыбкой встречала кузин и тётушек, чмокала в заросшие щёки друзей-вервольфов. Том же, и без того мрачный, мрачнел всё больше. Сестра знала, что его гложет: Тому было завидно, чертовски обидно, что он такой простой. Несмотря на старания мамы и папы, уважение, что они вызывали, то один, то другой гость нет-нет да кидали на Тома быстрые, холодные взгляды.

– Ненавижу это. Ненавижу! – услышала Тина, заглянув в комнату брата.

Всхлипывая, тот ссутулился перед зеркалом и упёр кулаки в столик, накрытый чёрным крепом.

– Том…

Он обернулся. В глазах стояли слёзы.

– Я не могу. Больше не могу!

– Томми… – Тина покрепче обняла брата. – Всё будет хорошо…

– Да ничего не будет хорошо, – процедил он сквозь зубы и шмыгнул. – Мне уже четырнадцать, а способностей нет! Можно оставлять надежду… Всё.

Брат отстранился, вытирая нос. Попытался криво улыбнуться Тине, но та не ответила на улыбку.

– Нет. Это ещё не всё, – медленно сказала она. – Я знаю, что надо делать.

***

…Тина не зря обращалась в хищную птицу. Слух её был отменным, как в этом обличье, так и в другом. Именно это позволило ей услышать тот разговор гостей и родителей. Рыжая, длинноволосая дама с фужером в руках улыбалась клыкастой улыбкой да спрашивала о Томе: а пробовали ли вы, а пытались ли вы…