Запах смерти (СИ)

Когда погибли мои родители, мне едва исполнилось пять лет. Тогда мне сказали, что они пострадали в автокатастрофе, и я не знал истиной причины. Не знал, что их убили. Не знал того, что наш род на протяжении веков истребляют, потому что каждый Учиха был монстром. Да, в пять лет я не мог понимать этого. Всего того ужаса, что нас окружал. Мне просто было больно и горько от того, что мамы и папы больше не будет рядом. Потому самым близким и любимым человеком для меня стал мой старший брат. Итачи тогда и сам был ребенком — он старше меня на пять лет, а в десять ему пришлось пережить трагедию, сильнее моей. Остался один, да ещё с беспомощным ребенком на руках… Не знаю, знал ли он тогда о том, кем мы являемся на самом деле, или выяснил это так же, как и я. В любом случае, он скрыл все от меня. Огородил от внешнего мира своей любовью и заботой. Тогда я не знал, что мы с Итачи остались единственными выжившими своего клана.

После смерти родителей мы покинули свой родной дом, что находился далеко на севере, и уехали в какой-то небольшой городок. Я не хотел уезжать из дома, где было много воспоминаний о родителях, не понимал, почему мы должны всё бросить и куда-то ехать. Но брат смог меня успокоить и пообещал, что в другом месте нам будет лучше. Хотя лучше не было. В новом месте мы жили бедно — Итачи едва удавалось сводить концы с концами, однако я никогда не жаловался на старую одежду, отсутствие игрушек, питомцев или друзей. Едва знал вкус сладкого, зато солёного и горького познал сполна. Мне было достаточно того, что нии-сан рядом со мной. Брат заменил мне и отца, и мать — он мог быть строгим, поучая за провинности, но в основном был мягким и теплым, окружая своей любовью. Тогда я не представлял своей жизни без него — горечь от утраты родителей постепенно слабела, в то время как осознанная привязанность к брату росла.

Почти каждые полгода мы переезжали с места на место. Мне это не нравилось, но я молчал. Молчал до тех пор, пока мне не исполнилось десять лет. Я стал больше понимать, у меня появились вопросы. Мой брат был шиноби-наёмником и брался за любые миссии, которые могли бы принести больше денег. Думаю, уже в тринадцать лет он не чурался и убийств. Ещё тогда мне показалось, что он стал другим. Иногда, когда он возвращался поздно ночью, от него странно пахло. Мне не нравился этот запах, я никак не мог найти что-то схожее с ним, а брат молчал. Полагаю, тогда он применял на мне техники забвения, чтобы отсрочить разговор. Однако Итачи тоже понимал, что как бы он ни тянул, долго скрывать всей правды от меня тоже не мог, ибо во мне… в любую минуту мог проснуться монстр.

В итоге он всё же рассказал мне часть правды. Тогда я узнал, что мы с ним — необычные люди, да и не люди вовсе. Ведь чтобы выжить, мы должны нападать на других людей. Это страшно, это противоречит всем правилам закона и нормам морали. Это омерзительно и отвратительно. И это как-то связано с нашими глазами, правда, об этом я не помню. Поэтому другие люди из-за страха охотятся на нас, чтобы уничтожить, как уничтожили весь наш род. Мы вынуждены переезжать с места на место, чтобы охотники не выследили нас. В тот день мне стало страшно, и я спросил брата, за что же на нас охотятся, ведь мы ничего не сделали. Точнее, это я ничего не сделал, а что именно делал Итачи, я даже не подозревал. Тогда он улыбнулся и, опустившись на колени, стиснул мои плечи.

— Саске, монстр, живущий внутри тебя, скоро проснётся. Со мной было так же в твоём возрасте. Это всё из-за наших глаз, которые требуют крови и плоти раз за разом. Я уже давно ищу мертвых людей и питаюсь ими, а порой приходится убивать и живых. Наши родители, весь клан Учиха… Все были такими, выживали лишь благодаря этому. Но я не допущу, чтобы ты стал таким же монстром, как и я. Есть способ отсрочить этот момент пробуждения на долгие годы.

— И какой же? — с замиранием сердца спросил я, глядя в его глаза. Обычно в моём присутствии глаза Итачи были темно-карими, практически черными. Но сейчас он смотрел на меня алыми глазами, в которых постепенно складывался узор. Да… Глаза моего брата были удивительными. Они могли быть тёмными и мягкими, когда он был спокоен и счастлив. Могли быть вызывающе алыми, как цветки ядовитого растения, говоря о том, что к нему лучше не подходить. А могли быть такими, как становились сейчас. Алые, но с черным узором, похожим на закрученный сюрикен. Такими они становились, когда Итачи возвращался с охоты, а чисто красными были, когда он собирался кого-то убить.

Я мелко дрожал, глядя в эту завораживающую глубину. Может быть такое, что брат убьёт меня, разом прекратив ещё не начавшиеся страдания? Я безгранично доверял ему, и был готов даже к смерти: если мой любимый брат так решит, значит, это правильно. Но, конечно же, Итачи не собирался меня убивать. Он заставил меня поднять руки и стянул футболку, оставив в один шортах.