Запах золота: Сборник

Когда дорога снова выбралась на побережье, между двумя скалами показался перекресток. Огни грузовика свернули налево и стали подниматься. Я подождал, пока они не скроются из виду, и устремился за ними. Дорога представляла собой широкие колеи, продавленные многотонными автомобилями в склоне холма. С вершины его, справа, внизу открылся океан. В облаках путешествовала луна, отражаясь в черной воде тусклым свинцово-серым пятном. Затем дорога выровнялась. Я ехал медленно, с выключенными фарами, и неожиданно оказался на траверсе грузовика. Он стоял без огней в пятидесяти метрах от дороги. Я продолжал двигаться.

У подножья холма дорога неожиданно кончилась. Вторая узкая дорожка вела к океану, но ее преграждали деревянные ворота. Я оставил машину в тупике и полез в гору пешком.

Неподалеку от грузовика высились эвкалипты, черневшие на фоне неба. Я сошел с колеи и зашагал по непроторенной дороге. Земля была неровной, местами поросшей высокой травой. Внезапно передо мной открылся горизонт. Я стоял на краю крутого склона. Далеко внизу у побережья белела полоса прибоя. Океан казался очень близким и твердым как металл.

Там же, только справа от меня, светился желтый квадрат. Я соскользнул вниз по склону, опираясь рукой о землю, чтобы не упасть, и увидел маленький белый домик, прилепившийся к скале.

Через незанавешенные окна я рассмотрел единственную комнату и, нащупав пистолет в кобуре, подполз на четвереньках поближе. В комнате сидели два человека, но Сэмпсона там не было.

В кресле со сломанной ручкой раскачивался Паддлер. Я видел его профиль с перебитым носом. Он держал бутылку пива и смотрел на женщину, сидевшую на неубранной кровати возле стены. Керосиновая лампа, подвешенная на цепочке к потолку, тускло освещала ее светлые волосы и лицо. Оно было худым и нервным, с потрескавшимися губами и раздувающимися от возмущения ноздрями. Холодные карие глаза жалили, всматриваясь. Я нагнул голову, чтобы не попасть в поле ее зрения.

Небольшая комната казалась чудовищно пустынной. На деревянном крашеном полу не лежало никаких ковров. На столе под лампой возвышалась груда грязной посуды. Сзади, у дальней стены, стояли двухгорелочный примус, покосившийся холодильник и заржавленная раковина с алюминиевым ведром под ней.

Стены из древесно-стружечных плит были такими тонкими, что до меня доносилось даже потрескивание фитиля лампы.

— Я не могу ждать здесь всю ночь, ясно? И не мечтай, что я буду тут торчать. Я свое дело сделал и вправе вернуться. Кроме того, мне не понравилось, что возле «Уголка» стояла полицейская машина.

— Ты уже это говорил. Машина ничего не значит.

— Мне пора в «Пиано». Мистер Трон очень рассердится на то, что Эдди не приехал.

— Да пусть его вообще хватит удар,— сказала женщина высоким резким голосом.— Мало ли что ему не нравится. Придется пережить.

— Чья бы корова мычала...— Паддлер окинул взглядом комнату.— Ты говорила по-другому, когда Эдди оказался на улице, и мистер Трой дал ему работу.

— Ради бога, перестань! Хватит твердить одно и то же, кретин!

Покрытое шрамами лицо Паддлера сморщилось от удивления. Он нагнул голову, и его толстая шея по-бычьи напряглась.

— Это не разговор, Марсия.

— Прекрати трогать Эдди.— Ее голос вспорол пространство, как узкое лезвие ножа.— Сколько ты тюрем повидал, идиот?

— Оставь меня в покое, слышишь? — произнес ом низким голосом.

— Хорошо, а ты, повторяю, оставь в покое Эдди.

— Кстати, где он, черт побери?

— Не знаю, но уверена, что у него есть причина для отсутствия.

— Пусть сам расскажет об этом мистеру Трою.

— Мистер Троп, мистер Трой... Он что, загипнотизировал тебя? Может, Эдди вообще не захочет с ним общаться.

Паддлер уставился на женщину своими маленькими глазками, стараясь уловить ее мысль.

— Послушай, Марсия,— сказал он наконец,— ты сумеешь вести грузовик?

— Пошел к черту! Я не желаю в это вмешиваться.

— Ну, хватит. Ты ужасно возгордилась с тех пор, как Эдди подобрал тебя в подворотне.

— Заткнись, если не хочешь неприятностей! — воскликнула Марсия.— Ты еще молокосос. Увидел патрульную машину и сразу намочил штаны. А теперь собираешься заставить работать вместо себя женщину, как обычный сводник.

Паддлер вскочил, сжимая в руке бутылку.

— Оставь меня в покое! Я ничего ни от кого не требую. Будь ты мужчиной, я бы расквасил тебе физиономию!

Пиво выплеснулось на колени женщине.

— Ты бы не посмел так выражаться при Эдди,— хладнокровно заметила она.— Он бы попросту разорвал тебя на куски.

— Эта маленькая обезьянка?

— Да, эта маленькая обезьянка. Сядь, Паддлер. Всем известно, что ты ужасный драчун. Лучше возьми еще пива.

Она встала и прошла через комнату, ступая легко а мягко как кошка. Сняв с гвоздя полотенце, она вытерла им запачканный костюм.

— Так ты поведешь грузовик? — с надеждой спросил Паддлер.

— Разве я говорю что-нибудь дважды? Ничего я не поведу. Если ты боишься, пусть за руль сядет кто-то Другой.

— Нет, это отпадает. Они могут разбиться, не зная дороги.

— Тогда ты просто теряешь время.

— Наверное.

Паддлер направился к ней, отбрасывая громадную тень на пол и стену.