Запасной

  Мы уже точно знали, что газеты натравили на Мег и на всех из ее окружения частных детективов - на всех, кто присутствовал в ее жизни, и даже на многих, кто в ней не присутствовал, так что мы были в курсе - газеты знают всю ее поднаготную и всё про ее бойфрендов. Там работали Мегологисты - они знали о Мег больше, чем кто-либо в мире, кроме самой Мег, так что они знали, что всё, что они печатают о Мег и хоккеисте, гроша ломаного не стоит. Но на неоднократные предупреждения юристов Дворца газеты продолжали отвечать всё теми же отписками, звучавшими, как насмешка:

  - Нам. Всё. Равно.

  Я посовещался с юристом, пытаясь разработать план по защите Мег от этого и всех других нападений. Ежедневно, от пробуждения до полуночи и дольше, я большую часть дня проводил, пытаясь всё это остановить.

  Я всё время говорил юристу, чтобы он подал на них в суд. А он объяснял, что иск - именно то, что газетам и нужно. Они жаждали, чтобы я подал на них в суд, потому что это послужит подтверждением моих отношений, и тогда они уж действительно пустятся во все тяжкие.

  Я просто обезумел от ярости. И от чувства вины. Я заразил Мег и ее мать своим вирусом, который иначе называется «моя жизнь». Я обещал ее защищать, а вместо этого швырнул в эпицентр опасности.

  Когда я не общался с юристом, я общался с пиарщиком Кенсингтонского дворца Джейсоном. Но, по-моему, как-то слишком спокойно относился к разгоревшемуся кризису. Он уговаривал меня ничего не предпринимать:

  - Вы просто будете кормить зверя. Молчание - лучший из вариантов.

  Но молчание - не вариант. Из всех вариантов молчание было наименее приемлемым и менее всего могло нас защитить. Мы не могли просто позволить прессе продолжать творить всё это с Мег.

  Даже после того, как я убедил юриста, что нам нужно что-то дедать, что-то сказать, ну хоть что-то, из Дворца мы получили отрицательный ответ. Придворные нам запретили. Сказали, что ничего нельзя сделать. Следовательно, ничего и не будет сделано.

  Я принял это, как окончательное решение, пока не прочел эссе в «Huffington Post». Эссеистка утверждала, что столь спокойная реакция британцев на этот взрыв расизма ожидаема, поскольку они - потомки расистов-колониалистов. Но что на самом деле «непростительно», добавила она, так это - мое молчание.

  Мое.

  Я показал эссе Джейсону, сказал, что нам нужно немедленно поменять курс. Больше никаких дебатов и дискуссий. Мы должны сделать заявление.

  За день мы набросали план. Решительный, точный, злой, честный. Я не думал, что на этом всё закончится, но, может быть, это будет начало конца.

  Я перечитал его в последний раз и попросил Джейсона его опубликовать.

  20.

  За несколько часов до публикации заявления Мег летела ко мне. Она приехала в Международный аэропорт «Пирсон» в Торонто, ее преследовали папарацци, она осторожно прошла сквозь толпу туристов, ее мучила тревога, она чувствовала себя словно обнаженной. Зал ожидания был переполнен, представитель «Канадских авиалиний» сжалился над ней и спрятал в подсобке. Даже принес ей тарелку еды.

  Когда Мег приземлилась в Хитроу, мое заявление уже растиражировали. Но это ничего не изменило. Атака продолжалась.

  На самом деле мое заявление спровоцировало новую атаку - со стороны моей семьи. Папа и Уилл были в бешенстве. Все уши мне прожужжали. Сказали, что из-за моего заявления они предстают в дурном свете.

  Почему, черт возьми?

  Потому что они никогда не делали заявления о своих девушках или женах, когда их преследовали.

  Так что этот визит был совсем не такой, как предыдущие. Совсем другой. Вместо того, чтобы гулять по парку Фрогмора или сидеть у меня на кухне и мечтательно говорить о будущем, или просто узнать друг друга лучше, мы пережили стресс, встречаясь с адвокатами, изыскивая способы победить это безумие.

  Мег обычно не заходила в интернет. Она хотела защитить себя, выбросить из головы этот яд. Мудро. Но это нам не поможет, если мы хотим сражаться за ее репутацию и физическую безопасность. Мне было необходимо точно знать, что - правда, что - ложь, поэтому я каждые несколько часов спрашивал ее о информации, появлявшейся в интернете.

  - Это правда? А это - правда? Есть ли в этом хоть толика правды?

  Мег часто начинала плакать:

  - Почему они это говорят, Гар? Я не понимаю. Они не могли бы просто заткнуться?

  - Могли бы И заткнутся.

  Несмотря на стресс от перелета и ужасное давление, нам удавалось поддерживать связь, мы ни разу за эти несколько дней не накричали друг на друга. Визит Мег подходил к концу, мы чувствовали себя счастливыми и сплоченными, и Мег объявила, что хочет организовать для меня специальный прощальный обед.

  В моем холодильнике, как всегда, было пусто. Но вниз по улице был магазин «Whole Foods». Я ее проинструктировал, сообщил самый безопасный маршрут - мимо охраны Дворца, повернуть направо, пройти к парку Кенсингтонского дворца, по Кенсингтон-Хай-Стрит, там - полицейский пост, повернуть направо, и увидишь «Whole Foods».

  - Магазин большой, не пропустишь.

  У меня назначена встреча, но я скоро вернусь домой.

  - Бейсболка, пиджак, опусти голову, выйди через черный ход. Всё будет хорошо, обещаю.