Запечатление (СИ)

- Но даже высокородные могут ошибаться, - таки закончил свою мысль Люциус, тем самым подчеркивая обыденную человечность высшей касты. Макмайер с этим согласен не был, потому что, что бы не говорил высокородный, а ему не понять, как это – быть даже не вторым сортом, а просто куском мяса, в котором заключена слабая сущность, хотя он и не ощущал со стороны Нойманна презрения, но пропасть между ними была слишком огромная, чтобы говорить о доверии. Скорее, его тоже хотели для чего-то использовать, и это была явно не роль сторожевого пса, вот только сам Коул пока что так и не смог понять, с какой целью была разыграна эта партия.

- Путем проб и ошибок, - продолжал омега, - отталкиваясь лишь от мифологических теорий и неподтвержденных любительских исследований, одна группа ученых пришла к шокирующему для нас, высокородных, выводу, что безупречность – это симбиоз прерогативы и безнадежности, проще говоря, - глаза Люциуса снова прищурились, а Макмайера обдало ментальным жаром ответного желания особи, омеги, который позиционировал его не просто, как альфу, а именно как партнера, - потомство высокородного будет безупречно, если он родит или зачнет с особью с самым высоким уровнем редукции. Конечно же, - настойчиво подчеркнул брюнет, - сейчас я не углубляюсь в генетику и физиологию, на основании которых в Центре Репликации и подбирается самый выгодный партнер.

- Но это невозможно, - прошептал Коул, расстегивая пуговицы уже рубашки, кончиками прохладных пальцев ощущая жар собственной кожи, и бесстыже, как для особи и альфы, слегка разводя ноги в стороны, потому что член уже не пульсировал, а болезненно ныл, более чем наглядно выпирая под брюками.

- Поэтому-то мы и выбираем партнеров очень тщательно, - ответил Нойманн, довольно улыбнувшись, словно его не просто забавляло или же льстило ему состояние слабого альфы, а было именно тем эффектом, которого он желал и добивался, все настойчивей опутывая его своими ментальными витками, - дабы быть уверенными не только в том, что наши дети не унаследуют редукцию своих слабых родителей, но и что сами отцы-папочки умеют держать рот на замке.

- Я все ещё в замешательстве, - пытаясь собрать остатки своей сдержанности, которая медленно утопала в желании, ответил Макмайер. – Если это на самом деле так, то что вы, высокородный, тем более во втором поколении, делаете в Осозе? – что-то не складывалось, даже своим затуманенным разумом альфа это понимал, пытаясь как-то приплести к этой ситуации не только Элиота Карпентера, который был запечатлен Нойманном, но и себя, и Адама Вудса, который просто не мог не знать о том, кто его подопечный на самом деле и каковы его планы. Наверное, стоило об этом спросить прямо, но язык словно прилип к небу, а взгляд замер на изящной руке высокородного, которая медленно блуждала по не менее изящной, шелковистой ножке омежки, довольно щурящегося от столь незатейливой ласки.

- Отчасти я здесь из-за Эли, - мягко, с нежностью ответил Люциус, притягивая разрумянившегося омежку к себе ещё ближе, и скользя пальцами с короткими ноготками по обнаженному бедру мальчишки. – Мне, как высокородному во втором поколении, не важен статус партнера, - Нойманн фыркнул, очевидно, заметив ошарашенное, не верящее выражение на его лице.

- Да-да, инспектор, - брюнет кивнул, простым, обыденным жестом подтверждая его, казалось, фантастические догадки, - я могу не только понести, но и зачать. Бете или же омеге – не имеет значения, как и мои братья-альфы, вы, наверняка, не поверите, могут, в перспективе, родить, хотя, - Нойманн позволил себе саркастический смешок, - ни Виктор, ни Эйтан, конечно же, даже под угрозой вымирания человечества не пойдут на подобное – альфы до мозга костей.

- Совершенная особь, - благоговейно прошептал Макмайер, на ум которому сейчас приходил только один термин, который он встречал в некоторых секретных документах, но так и не смог понять его истинного значения, считая, что это что-то вроде первозданного, идеального человека, который существовал ещё до разделения особей на альф, бет и омег. – Левиафан.

- Что-то вроде этого, - снисходительно ответил Нойманн, после чего сразу же стал серьезным, даже слегка нахмуренным, словно его что-то беспокоило. – Но, даже несмотря на свою безупречность, я не могу зачать ребёнка Эли, - Люциус притянул мальчишку к себе ещё ближе, и тот уткнулся ему лицом в шею, маленькими пальчиками жадно, с отчаянием, уцепившись в футболку партнера, - даже запечатление не запустило обратный процесс в его организме, хотя мы на это надеялись.

- Прости, Люциус, - пробормотал мальчишка, всхлипывая. – Это я виноват и мой R-уровень редукции.

- Ты не виноват, малыш, - прошептал Нойманн, поглаживая омежку по голове, плечам, спинке, успокаивая. – Это я сбил тебя с пути, ведь, если бы ты стал партнером Эйтана, возможно, его запечатление и семя подарили бы тебе ребёнка.