Запертые двери [СИ]

Кони знал, о чем говорил констебль, как-никак он родился в Лайлэнде и слышал с раннего детства, о тех вещах, что творились здесь. И он знал, что большинство жителей (особенно те, которым было за сорок) верили во все те сказания, что передавались из уст в уста из поколения в поколения. Сам он не знал — верит ли он в проклятия или нет, — хотя и не мог отрицать некоторые факты. К примеру то, что каждый родившийся в городе оставался здесь навсегда, а кто пытался переехать в другой город или другой штат, быстро становился толь жертвой несчастного случая, либо самоубийства. Но, с другой стороны, это можно было списать на обычное совпадение, к тому же в их городе хватало жителей, которым перевалило за шестой десяток и они себя прекрасно чувствовали. А ведь проклятие, по приданию, гласило о преждевременной кончине всех горожан.

Единственный случай, который не поддавался его внутреннему объяснению, произошел три года назад. Смерть девушки в лесу (его первое дело, как помощника констебля) была более чем необъяснимой. Многие газеты говорили лишь часть правды и многое добавляли от себя. Но даже самые яркие фантазии журналистов меркли рядом с тем, что было на самом деле. Тело девушки было в собственной крови, при этом без каких-либо признаков ранений. Но, ни одной из газет не было известно, что у нее был отрезан язык и, судя по зажившей ране, отрезан он был еще в раннем детстве. Хотя она не раз бывала в офисе констебля и разговаривала с ним, и при этих разговорах присутствовал и он сам.

— Нужно торопиться, — задумчиво произнес констебль, докуривая сигарету до фильтра. — Иначе оно доберется до них первым. — Моссинджер вновь открыл один из ящиков и достал оттуда молоток и гвозди, положив их на стол.

Словно с неохотой, он поднялся со стула, при этом скривив гримасу боли — давал о себе знать остеохондроз, — и побрел в другую комнату. Кони последовал за ним, с отпечатком растерянности и замешательства на лице. Конечно, шансы убедить Моссинджера были малы, но он хотел все же попытаться:

— Босс, может надо…

— Это не зависит от меня, — словно прочел его мысли констебль и оборвал его в самом начале. — Я видел, как ты глядел на ту вызывающую особу в белой мини-юбке. — Констебль резко обернулся, от чего Коннор чуть было не налетел на него. Их взгляды встретились. — И, если честно, я бы хотел, чтобы она стала избранной. Но, в тоже время, меня мутит лишь от одной мысли, что она замкнет троицу, что очистит наш город. Кто знает: может, оно уже добралось до нее….Так или иначе, именно ее смерти я и желаю. Никогда не любил городских, эгоистичных, наглых и богатых. А она заключает в себе все эти качества.

От этих слов своего дяди, сердце в груди Кони, забилось невероятно быстро. Он совсем не разделял его взглядов.

На этом констебль дал понять, что разговор окончен. Он остановился около клетки и достал связку ключей. Из пяти, он выбрал самый длинный, с плоским квадратом на конце. Засунув его в скважину, он провернул ключ два раза. Железная дверь, с жутким скрипом, отворилась.

Моссинджер встал перед толстяком Билом, сложив руки на груди. Туклеттер в ответ, перестал раскачиваться, впервые за последние два часа и поднял голову.

— Вставай Бил, ты должен завершить начатое. Сегодня, ты станешь героем. Весь город будет боготворить тебя и носить на руках, в знак благодарности.

Стотридцатикилограммовая туша убийцы поднялась вверх, оставив глубокий отпечаток на твердой поверхности нар. Констебль оценивающе оглядел Билла, после чего похлопал его по плечам.

— Смотри только, не убивай больше никого без надобности. Жертва должна погибнуть на кресте и только на кресте.

— Билл, сделает все как надо, констебль, — пробормотал Туклеттер, кивая головой.

— Вот и прекрасно. Помни, весь город уповает на тебя.

Моссинджер отошел в сторону, пропуская вперед Билла. Кони тут же оттянулся назад, как только толстяк вышел из клетки. Чтобы там не говорили, а Билл оставался убийцей и ему совсем не хотелось находиться с ним рядом.

— Билл получит свой магазин обратно? — спросил владелец «Маркет Билла» закатывая глаза и шагая вперед, поддерживаемый за локоть констеблем.

— Получишь Билл. Я даже верну тебе назад топор. Ты хочешь свой топор, Билл?

Билл склонил голову на бок, после чего более или менее уверено кивнул.

— Вот и хорошо, а пока бери вот этот молоток и гвозди. — Констебль кивнул в сторону стола и сумасшедший протянул к нему руки.

Чтобы там не говорили все, включая и его родителей, Кони не нравилась вся эта затея с идиотом. Ему вообще не нравилось все, что здесь происходило. И в последнее время он все чаще задавался вопросами — а чем они лучше Предвестника (если тот и в правду существовал)? Не навлечет ли город на себя новое проклятие из-за всех этих жертвоприношений? Но в этот раз они впадут все в немилость не к демону, а к самому Господу….А ведь подобное проклятие могло быть гораздо страшнее.