Запертые двери [СИ]

Кони не хотел больше смертей, но он также понимал, что от его желаний ничего не зависело. Город требовал как минимум еще одного убийства, и оставалось надеяться, что одним убийством все и обойдется. А раз так, стоило с этим смириться. Но он очень надеялся, что последней жертвой не станет та прекрасная девушка с большими синими глазами и белокурыми волосами….Ну и с обалденой фигурой, конечно.

Моссинджер провел Била к двери и открыл ее в ливень.

13.

— Кони, не забудь запереть дверь, — сказал Моссинджер своему молодому помощнику, надевая дождевик и нахлобучив широкополую темно-зеленую шляпу, укрытую полиэтиленовой пленкой, что уберегала ее от влаги. — Дверь в морг я запер, а ты не забудь о входной. На улице ливень, но это не значит, что не найдется какой-нибудь чудак, которому взбредет в голову войти в мой офис, а заодно взломать и дверь в подвал.

— И зачем это кому-либо делать, босс? — удивленно спросил Коннор Осборн, заняв вновь место в кресле констебля и почесывая резинкой на конце карандаша висок.

— В мире много странных людей, парень. И я не знаю, что им может взбрести в голову. Этим пусть занимаются психиатры. Наш город не похож на другие и, поверь мне, не Билл делает его таковым. Все эти слухи в желтой прессе всего лишь цветочки, а всю правду не знают даже большинство жителей нашего города. — Констебль взял со стола ключи от рабочей машины и сунул их в карман дождевика. — Подай мои колоши, Кони.

Парень бросил карандаш и скользнул под стол. Вынырнул он уже обратно с колошами.

— Спасибо, — сказал констебль, надевая их поверх свих начищенных ботинок. — В наше смутное время много извращенцев расплодилось. Я бы оставил тебе и ключи от морга, если бы не подозревал тебя в некрофилии. А так, я прошу тебя запереть лишь одну входную дверь. Ты парень смышленый, по крайней мере, я в это хочу верить, но бываешь чересчур рассеянным. И, кто знает — какие еще у тебя тараканы в голове.

— Мосс, я нормальный и мысли о сношении с трупами, меня никогда не посещали.

— Тогда, о чем ты все время думаешь, раз никак не можешь завершить, этот чертов протокол?! — Моссинджер нахмурил брови и почесав щетину, направился к двери, не ожидая ответа. — Все, завершишь со всей этой бумажной волокитой — отправишься домой. — Констебль подправил воротник и открыл дверь. — Матери передай привет.

С этим он и отбыл, оставив Коннора одного.

Кони смотрел, какое-то время, на дверь, за которой скрылся его дядя и босс, после чего уставился на бумаги, лежащие на столе. Работы еще было на полтора часа, не меньше. Он долго смотрел на них, без единого движения, держа грифель карандаша во рту. Настенные часы пробили один раз, и тогда Кони зашевелился. К нему пришла безумная идея и если бы он постарался ее воплотить в жизнь, то, тогда Элдред наверняка бы пристрелил его из своего «Смит&Вессона», а жители города забросали бы его тело камнями, а его мать в этом им бы помогла. И все же, чем больше он думал об этом, тем сильнее его тянуло на подвиг. За спасение, та приезжая девушка его обязательно бы отблагодарила. А в свои двадцать, он знал лишь единственный способ, каким девушка может отблагодарить парня.

Его лицо уже сияло в улыбке, когда глаза остановились вновь на бумагах.

— Надо закончить работу, — с вздохом произнес он. И когда грифель коснулся бумаги, погас свет. — Прекрасно! — прокричал он, всматриваясь в темноту. Шум дождя, теперь, неожиданно стал громче. С исчезновением одного чувства, остальные, соответственно, становились сильнее. Легкий страх ворвался в его разум и побежал по кругу, как белка в колесе. Мысль о том, что под ним, на металлических столах, лежат мертвецы, теперь ему не казалось забавной. Он вырос на страшных историях города и теперь ему не сложно было представить призрачные шорохи и шаги, доносящиеся за дверью ведущую в подвал. Он даже мог видеть этих двух мертвецов стоящих в ряд за запертой дверью, медленно шатающихся на нестойких ногах и смотрящих слепо в пространство.

Кони отогнал этот образ. Судя по легендам, единственное, на что было способно проклятие против коренных жителей города, это послание некой заразной болезни или помутнения рассудка какому-нибудь бедолаге, превращая его в убийцу. Но, оно, от чего-то, было полностью бессильно против таких как Билл Туклеттер. А потому Билл и был выбран общиной для этого важного для города обряда. Мать рассказывала ему года три назад, что Билл мог быть вполне нормальным человеком, если бы не его мать, которая беременной, принимала специальные препараты, которые и превратили Билла в идиота. И не потому, что она не знала, к чему могут привести последствия или же таким образом пыталась избавиться от ребенка, а потому что община возложила на нее эту миссию. И миссис Туклеттер, как ярая фанатичка и член городского совета, с радостью исполнила сие поручение.