Запертый

– Они-то? Что ты… у нас такого бы не потерпели – сам знаешь, под каким родом мы живем. Один звонок и…

– Тогда…

– Они без оружия. Сидят, пьют коктейли и ждут тебя. А еще там на столе лежит большой сверток. Думаю, хотят поговорить с тобой о чем-то…

– Поговорить, – повторил я, задумчиво массируя нижнюю губу. – Ладно…

– Ты пойдешь к ним? – в глазах парнишки зажегся детский восторг. – Мой нож у тебя с собой? Если ударишь первым…

– Я не собираюсь никого бить ножом.

– Я перед любым судом дам показания, что они напали первыми!

– Андрей…

– Вот бы хоть одна из них сдохла у меня на глазах…

– Андрей!

– А когда та на биту напоролась – ты видел, как она подыхает? Заглядывал ей в тускнеющие сучьи глаза? О, как много я бы отдал, чтобы быть тогда там и видеть самому…

– Ты постой тут, – вздохнул я, опуская ладонь на подрагивающее плечо Андрея. – Покури. Успокойся. Внутрь не заходи пока. Ладно?

– Да я норм… я прямо норм…

– Побудь здесь, – попросил я еще раз и двинулся к выходу из переулка.

Как же интересно…

Опустив руку в мокрый от пота карман, я нащупал скользкую рукоять отвертки. У меня на бедре сбоку уже ссадина – там, где жало отвертки нет-нет да задевает кожу. И карманы я зашивать уже устал. Но не бегать же с отверткой в руке… Вытащив оружие, я вытер рукоять краем подсохшей футболки, взялся за нее поудобней и прикрыл все это вытащенной из сумки чистой майкой. Ремень от сумки намотал на кисть левой руки – если что, смогу воспользоваться ею для удара.

Вроде бы я готов…

Три поднявшиеся мне навстречу девушки были серьезны. Никаких улыбок, руки пусты, как и пространство вокруг них – не считая опустевших бокалов на столике и лежащего там же свертка.

– Амос…

– Меня ждете? – лениво поинтересовался я, отходя от двери и смещаясь к стене.

Я не тактик и не стратег. Я говночист. Но я не настолько дебил, чтобы стоять спиной к двери.

– Не нервничай, Амос…

– Да ну?

– Она… Мы тут не причем. Это ее спортивное звено, и она приказала им помочь ей. Сказала где стоять и когда бросать. А сама взялась за биту. Но мы ей этого не поручали! Она действовала против приказа. У нас ведь с тобой мир, Амос…

– Да ну… – повторил я, не сводя глаз с говорящей. Другие стояли молча и не пытались вмешаться в разговор. – Правда?

– Правда, – кивнула та, что выглядела крайне жесткой, сильной и могущей с легкостью надрать мне задницу.

Она невысокая, но очень крепко сложенная, и эта крепость не от природы, а от ожесточенных регулярных тренировок. Волосы подстрижены максимально коротко. Стоп… у остальных тоже острижены волосы. Ну да… Дуглас Якобс слов на ветер не бросает… сказал, что займется этим делом – и занялся. Решил проблему.

Поймав мой взгляд, говорившая девушка горько усмехнулась, провела ладонью по макушке:

– Видишь? Мы и так жестко наказаны… остригли как овец…

– Волосы отрастут, – заметил я.

– Чтобы вы мужики понимали… Ладно… я что хотела сказать, то сказала. Нападение на тебя – самодеятельность. Ты в ее глупой смерти не виноват. Претензий к тебе мы не имеем. Но раз на тебя напала одна из нас, хотя мы обещали мир – то с нас причитается. Мне передали, что кто-то из наших случайно разбил дорогую для тебя вещь – часы твоей мамы. Не знаю, какие у тебя были… но в том свертке двое исправных часов. И достаточно весомая сумма в пару сотен динеро – в качестве извинения за дополнительные проблемы. Шестицветики не хотят проблем с героем Хуракана.

– Я не герой.

– Знаю. Ты просто захлопнул решетку. Обосрался за свою жизнь и запирал двери перед монстром?

– В точку. Я обосрался за свою жизнь. И только за свою. Потому что я трус.

– Ладно… трусливый сурвер Амос. Я понимаю, что даже если ты собираешься и дальше устраивать нам проблемы, то вряд ли в этом признаешься… в общем, я все сказала. И еще – мы оплатили тебе банные процедуры на неделю вперед. С питанием и выпивкой. Отдыхай. А мы пошли. Ах да… мы слышали о твоих не слишком приятных для нас показаниях… если решишь чуть изменить свои слова – мы найдем как тебя отблагодарить.

Она прошла мимо меня. Двое сопровождающих, столь же крепких и короткостриженых, ушли за ней. Закрылась дверь. Постояв у стены, я наконец отвернулся от двери, глянул на широко-широко и несколько напряженно улыбающегося служащего за стойкой и шагнул к свертку. Подхватив увесистый примирительный дар, я запихнул его подмышку и двинулся к стойке. Служащий понятливо и удивительно угодливо закивав, выскочил мне навстречу и распахнул дверь, что вела к помывочным комнатам.

– Угощение сейчас принесут, мистер Амос. И заберут грязные вещички для стирки. Все сделаем в лучшем виде. Даже и не сомневайтесь…

– Ага…

Со стоном блаженства опустившись в наполовину полную горячей водой ванну, я откинул голову на бортик и замер в этой позе. В полуметре от меня тарелка с мясной нарезкой и кувшин с напитком. На краю развернутый сверток. Черные старые часы с круглым строгим циферблатом. И часы прозрачные, с овальным циферблатом, в центре которого была отчетливо видна красная звезда. Я уже знаю, какие часы оставлю себе, а какие продам.