Записано на костях. Тайны, оставшиеся после нас

Цезарь, потрясенный масштабами операции, разворачивавшейся на его глазах, начал задумываться о том, чтобы принять щедрый пакет помощи от Катара, и вступил в переговоры с повстанцами. Его уговорили, несмотря на большой риск, сделать копии фотографий. Каждый день он выносил с собой USB-носитель, который прятал в носке, и передавал его повстанцам. Им удалось вывезти эти носители из страны, а в августе 2013 года Цезарь «погиб» в автокатастрофе. На самом деле, пока семья устраивала по нему поминки, его в условиях строгой секретности увезли из Сирии. К тому моменту, когда мы встретились с Цезарем в Дохе в январе 2014 года, его родных тоже благополучно доставили в Катар, и семья воссоединилась.

Он скопировал более 55 000 фотографий, на которых было примерно 11 000 тел, все со следами истощения, жестоких побоев, удушений и других способов пыток и убийства. Задачей юристов из нашей команды было побеседовать с Цезарем, чтобы решить, является ли он надежным свидетелем, а нам с судебным патологом предстояло просмотреть как можно больше снимков из представленных и установить, не поддельные ли они, нет ли среди них повторяющихся и насколько они достоверны.

К своей работе нам следовало подойти с большой осторожностью. Нас предупредили, что мы не должны стать орудием отстаивания какой бы то ни было политической позиции. Было крайне важно, чтобы команда сделала собственные выводы, чтобы на нас не воздействовали никакие партии и чтобы наше заключение было непредвзятым и обоснованным.

Мы с патологом выехали из отеля на машине, которая кружными путями доставила нас к жилому комплексу в центре Дохи. В расположенную там квартиру мы приезжали еще трижды, но всегда разной дорогой. Мы знали, что за нами следуют спецподразделения Катара, обеспечивавшие Цезарю безопасность. Мы сидели в машине до тех пор, пока не получили сигнал, что путь свободен. У дверей квартиры встретила охрана, проверившая, нет ли при нас оружия, а затем мы прошли в скупо обставленную гостиную, где на некоторое время остались одни. Наконец, туда вошел Цезарь, и нас представили друг другу. Он оказался сдержанным и приятным человеком. Нам принесли ноутбук, в папках которого мы обнаружили тысячи фотографий мертвых людей, только мужчин. Первый час мы просто листали их, чтобы привыкнуть к тому, что видим, а также прикинуть, нет ли там повторов или постановочных кадров. Цезарь поначалу держался с нами настороженно, что, конечно, неудивительно, но когда мы провели вместе некоторое время и он убедился, что в наших вопросах нет ничего подозрительного, немного расслабился. Мы спросили, все ли снимки сделаны им собственноручно. Он ответил отрицательно. Мы спросили, был ли он очевидцем казней, и он ответил, что нет. Судя по его ответам, он никак не пытался преувеличить важность предоставленных им сведений.

На одном снимке был отчетливо виден большой палец фотографа. Хотя я знала, что он не принадлежит Цезарю, потому что успела присмотреться к его рукам, пока мы сидели рядом, я спросила, его ли это палец. Он ответил, что нет. Сколько бы раз мы не повторяли свои вопросы в разных формулировках, он отвечал всегда одинаково, не колеблясь, а если не знал ответа, то так и говорил.

Мы переговорили об отчете, которого от нас ждали, хотя на тот момент я и не знала, зачем он нужен. Мужчины, охранявшие Цезаря, настаивали на том, что мы не можем использовать в отчете фотографии, но я убедила их пойти на уступки, объяснив, что визуальный эффект в данном случае крайне важен. Я показала, как мы можем сделать неузнаваемыми лица на фотографиях – зачернить и их, и номера, – если нам разрешат их воспроизвести. После долгих дебатов нам разрешили использовать несколько снимков (не более десяти), при условии, что людей на них совершенно точно нельзя будет опознать. Это была серьезная победа, которая внесла большой вклад в убедительность и ценность нашего отчета.

Мы понимали, что у нас нет достаточного количества времени, чтобы изучить все фотографии в папках, поэтому решили взять случайные образцы из каждой, чтобы в целом составить представление о характере травм. Всего мы изучили около 5500 снимков и рассортировали их на категории.

Как и Цезарь, мы не увидели следов пыток на телах выше уровня челюсти. Но на 16 % образцов имелись лигатурные отметины вокруг шеи. Они не соответствовали повешению, при котором отпечаток обычно развернут кверху и кзади. По нашему мнению, это были странгуляционные борозды, следы пытки. На одном снимке лигатура – вентиляторный ремень из автомобиля – все еще оставалась на шее жертвы. Следы лигатур присутствовали у некоторых на запястьях и лодыжках, и в одном случае мы заметили пластиковую перетяжку для проводов.