Записи из дневника в ЖЖ

8 июня 1942 года командование вермахта в оккупированных районах СССР выпустило «Памятку о поведении немецкого солдата». Цитирую выдержку оттуда: «Требуется срочно ограничить контакты солдат с женской половиной гражданского населения — ввиду угрозы причинения вреда чистоте германской расы». Ограничения, видимо, не помогли — уже в марте 1943 года, комендант города Орел генерал-майор Адольф Гаман постановил — «Родив ребенка от немецкого солдата, русская мать имеет право на алименты». Получив подтверждение от отца, казна выплачивала 30 марок в месяц.

Сколько же всего было таких женщин? И самое главное — сколько родилось детей?

Рассмотрим печальный опыт других стран. За пять лет (1940–1945 гг.) в крохотной Норвегии появились на свет 12 000 младенцев: их отцами были военнослужащие СС и вермахта. Одна из таких детей, Анни-Фрид Лингстад, дочь фельдфебеля Альфреда Хаазе, была вывезена в Швецию, и позже стала солисткой культовой группы АББА. Во Франции итогом «горизонтального сотрудничества» (как издевательски называли это сами французы) с немцами стало 200 тысяч (!) новорожденных. А что же у нас? Ничего. Эта тема — табу. В архивах есть письмо Иосифу Сталину академика Ивана Майского, присланное в апреле 45-го — ученый муж интересовался: что будут делать с детьми, родившимися у советских женщин от немецких солдат? В письме академик предлагал «поголовно изъять всех этих «немчат», переменить им имя, и разослать в детские дома».

— По моим оценкам, в России, Прибалтике, Белоруссии и Украине, вследствие сожительства с немцами в 1941–1944 годах родилось от 50 до 100 тысяч детей, — утверждает исследователь-историк из США Курт Блаумайстер. — В процентном отношении — это очень немного, потому что под оккупацией оказалось СЕМЬДЕСЯТ ТРИ МИЛЛИОНА советских граждан, а 5 миллионов немецких солдат, выполнявших функции оккупантов, в основном были молодыми мужчинами. Что же случилось потом? Около двух тысяч женщин власти сослали на поселение в район Белого моря. Их детей забрали на воспитание госучреждения: там они выросли, не зная, кто их отцы. Таких матерей ненавидели, звали «немецкими подстилками», хотя на деле все не так уж просто. Кто-то спал с врагом, чтобы не умереть с голоду, и накормить других своих детей. Многие девушки были изнасилованы, и, забеременев, не захотели делать аборт.

64-летний Курт Блаумайстер тоже «дитя войны», только наоборот. Его мать, немка из Берлина, прижила ребенка от советского офицера — и впоследствии, в 1948 году, перебралась в Америку. Когда мать умерла, Блаумайстер долго искал своего отца — но так и не нашел. «Мать рассказала, его звали Volodya, — вздыхает исследователь. — Фото не сохранилось». Сейчас Курт зарабатывает на жизнь тем, что выполняет экспедиции по заказам родственников солдат вермахта: убитых в сражениях с Красной армией. Он ездит по просторам экс-СССР, и старается найти останки погибших. Исследует архивы, берет показания у свидетелей. За последние пять лет к Блаумайстеру трижды поступали и другие заказы — как он говорит сам, «весьма необычные». 90-летние старики, когда-то пришедшие на нашу землю с оружием в руках, пытаются отыскать своих детей. Тех самых, которых родили от них русские и украинские женщины…

— Мне удалось найти только двоих, — рассказывает Блаумайстер. — Уже пожилые люди, почти 70 лет. Одного нашел в Тихвине, другого — в Выборге. Оба отказались со мной разговаривать — сказали, что не хотят иметь с биологическими отцами ничего общего.