Записи на таблицах

— Царь обсудил с нами международное положение Ашшура (да хранят страну нашу великие боги!). Он упомянул, что мятежный царек Бавэля Мардук Аппал Иддин мечтает отторгнуть свое царство от Ашшура, несмотря на недавнее страшное поражение, нанесенное ему нашим экспедиционным корпусом; что, дескать, есть связь между последними волнениями на эламской границе (мне лично пришлось участвовать в небольшой стычке с колесницами Кудур-Наххунте, повелителя западных пограничных областей Элама. Мы, хвала Нинурте, вышли из нее, как всегда, с крупной победою) и поездкой оного Мардук Аппал Иддина в Яхуд и Мицраим. Царь считает, что как всегда враги замышляют недоброе против великих богов Ашшура, но силою руки своей он уничтожит врага. «Так было, есть и будет!» — провозгласил царь — «как говорит пословица — роющий ближнему яму сам в нее и попадет!». Эпильсуэн, начальник службы лазутчиков сказал, что ему известно о замыслах коварного царя Мицраима, вступившего в переговоры с послами Мардук Аппал Иддина в покоях дворца своего в Но-Аммоне43.

— Однако, возразил я, Царь, да продлятся его дни на земле, пусть обратит внимание на недостаточно усмиренных его отцом Шаррумкеном урартов, ибо последние все еще представляют опасность пограничным областям Туме и Килхи. Да и Элам скорее претендует на роль врага, нежели далекий Мицраим! Тем более, что мы имеем с ним общие рубежи, а эламиты всегда были воинствены и завидовали нашей славе. Их войско достаточно боеспособно, а царь Элама жаждет реванша. На это Сарассар возразил мне, что урарты ослабели достаточно, чтобы не принимать во внимание угрозу с их стороны, а Элам после того как мы разбили армию Мардук Апал Иддина убоялся силы ассирийского оружия, тем более, что низкие урожаи этого года вызвали голод в Шушим, Аване и Симашки — областях эламских. Он, Сарассар, дескать, более беспокоится о народе Яхуд44, владеющим малыми и неплодородными землями в горах и берегом Соленого Моря. Земли эти, однако, лежат точно на скрещении всех караванных путей из Ашшура в Мицраим! Яхуд, по его мнению, представляют опасность не только военную, сколько торговую (их торговцы всегда ухитряются обвести наших тамкаров (торговые агенты — прим. Редактора) вокруг пальца и выгодно сбывать свои товары и покупать ассирийские по бросовой цене. Это (по мнению Сарассара) угрожает нашей торговле в Араме и

— Мицраиме. Кроме того — по словам Сарассара (не в пример отцу, набожного, как старуха!) — этот народ страшен тем, что не признает наших богов, ни богов Мицраима, ни богов Аххиявы, ни Хатти, но верит в какого-то невидимого бога, которого не именует иначе, как «Бог Воинств», «Бог Великий» — одно это говорит об агрессивном характере, злобной заносчивости и нетерпимости Яхуд к другим народам! Кроме того — Яхуд, это то последнее царство (если, о Мардук, можно назвать царством этот выжженный клочок земли, недостойный даже названия провинции великой Ашшурской Империи), которое отделяет нас от границы с Мицраимом, и для подготовки плацдарма для похода на Мицраим надо бы его покорить и внушить строптивым яхуд ужас перед имперским войском. Но — возразил Ассархаддон — как может столь малое и ничтожное государство угрожать империи, которую сам Ашшур и другие великие боги почтили своим благом? Или народ яхуд отличается от других покоренных Царем народов? Или его не сможет уничтожить меч Царя множеств?

— В совет для дачи разъяснений Эпильсуэн приказал привести некоего Нериягу, принадлежащий племени яхуд, той части его, которой правил Бит-Омри (династия Омри, то есть Израильское царство — прим. Переводчика), которую великий Шаррумкен (благословенно имя его!) сумел недавно покорить и изгнать в северные провинции Империи. Когда Нериягу вошел, меня поразил его вид. Конечно, нам ассирийцам не в диковинку видеть представителей различных народов, ибо мы владеем почти всем известным миром. Да и проклятый яхуд вроде бы не отличался от арамейца или тирянина, но его взгляд говорил о полном отсутствии почтения к властелину Ашшура и его высшим сановникам. Даже гордые послы Элама не вели себя так, как раб из ничтожного племени. С трудом двое стражей повалили его на пол, чтобы он целовал пыль у ног Великого Царя… Речь Нериягу отличалась множеством странных выражений — видимо он пытался перевести со своего примитивного языка некоторые понятия, которые отсутствовали в аккадском. Голос его был гулок и неприятен для слуха, слова, казалось, с трудом выходили из дыры между клочковатой бородой и густыми усами. Еще удивили меня длинные космы, растущие над ушами яхуд и тщательно завитые в какие-то подобия косиц. На помятой и грязной рубахе пленник нёс небольшую квадратную накидку с дырой для головы, с концов накидки свисали странные веревочные кисти, в которых голубые веревочки переплетались с белыми45.