Записки

Девятое. В день своего отъезда [государь], отдавая приказ Лассию, сказал: «Ты знаешь, что пока при пароле приказ не будет отдан, то никто не должен его знать; а этот должен быть отдан после моего отъезда». Погодя немного, он присовокупил: «Ну, Лассий, скажи правду, ты рад, что я еду?» — «Очень». — «Как?» — «До сих пор вы думаете, что у нас очень хорошо, а мы и очень несовершенны; так я хочу, чтобы вы уехали, будучи в таком о нас лестном мнении; а ежели бы остались долее, тогда бы увидели большие наши недостатки». — «Правда, правда твоя», — сказал государь.

В девять часов государь поехал в Казанский девичий монастырь, отслушал литургию, которую совершал казанский архиепископ Амвросий; по окончании оной, приложившись к чудотворному образу Казанской Богоматери, [он] заложил соборную церковь в оном монастыре, на которую пожаловал 25 тысяч рублей; заходил в келью к игуменье (бывшей из дому князей Волховских[203], казанских дворян) и отправился в путь.

По отъезде государя был вахтпарад, на котором Игельстром [с] торжествующим видом строгого инспектора делал некоторые взыскания и замечания; но после, когда отдан был при пароле приказ (адъютант ему его оный принес), что вместо его инспектором, военным Оренбургским губернатором и шефом Рыльского полка [назначен] пожалованный из полковников в генерал-майоры H. H. Бахметьев, а ему ведать только пограничную часть, то он, прочтя сей приказ, так изменился в лице, что, я думал, сделался ему удар. Полкам, бывшим на ревю, на другой день [приказано] выступить в свои квартиры.

По прибытии императора в С.-Петербург П. В. Лопухин пожалован светлейшим князем, а дочь его камер-фрейлиной; она пользовалась особливою милостью государя, а потом выдана была замуж за князя Гагарина. В исходе сего года император решился послать свои войска противу французов, для чего генерал Розенберг выступил из России с корпусом войск к соединению с австрийцами в Италию; генерал Корсаков в Швейцарию; генерал-лейтенант Герман в следующую весну назначен был с флотом сделать высадку в Голландию, с англичанами под командою герцога Йоркского.

[1799]. Я отпросился в отпуск, и в наступившем 1799 году Бог благословил меня супружеством, блаженство коего продолжалось 22 года и 6 месяцев. В том же году пожалован я генерал-майором и шефом того же [Уфимского] полка, а графу Ланжерону дан полк Ряжский. В мае государь пожаловал мне командорство ордена Св. Иоанна Иерусалимского с тысячью рублей годового дохода. Служа в Турецкую войну и противу поляков усердно и ревностно, был я в нескольких сражениях, лица от неприятеля не отворачивал и ничего не получил. А за шаржирование[204] на Арском поле и удачные батальонные выстрелы получил два ордена. Сего же года, в исходе ноября, по просьбе моей, [я] отставлен с мундиром, что при государе императоре Павле считалось большой милостью.

Император в минуту своего гнева был ужасен, но был не злопамятен. Чувствуя уважение к герою, графу Суворову, бывшему в опале, и, зная, какую славу российское оружие им может приобресть, начальствуя австро-российскою армиею против всюду торжествующих французов, [он] вызвал славолюбивого старца из ссылки и столь убедительным рескриптом[205], что тот забыл все огорчения и через час по получении того рескрипта выехал из своего заточения. Когда он явился к императору, государь в ту же минуту надел на него орден Св. Иоанна Иерусалимского; он [Суворов] пал к ногам его, сказав: «Господи, спаси царя». А Павел, обняв его, сказал: «А ты поезжай спасать царей».

Суворов, вскоре пожалованный в звание генералиссимуса, отправился к армии, а вслед за ним и великий князь Константин Павлович. История наполнена его победами; все иностранные писатели и самые французы не умолчали об оных. Я довольствуюсь сказать, что он лучших французских генералов во всех местах в нарядных баталиях разбил; все крепости, занимаемые французами, были взяты, и очистил всю Италию менее, нежели в одну кампанию, которую французы завоевали в три. Король Сардинский, получив обратно Пиемонт, наименовал его своим cousin, «родственником»[206], а государь император Павел пожаловал его князем Италийским. Уже намеревался он перенести свое оружие внутрь Франции; но по интригам австрийцев принужден был идти в Швейцарию для соединения с Корсаковым, но тот уже был разбит Массеною[207]. Лишенный всех способов, которыми обещали австрийцы снабдить его, проходил он с своею армией, поражая французов, через те горы, где путешественники с опасностию в малом числе проезжают. Государь, в справедливом негодовании на австрийцев, отозвал свои войска в Россию.

Герман в Голландии, не дождавшись высадки великобританских войск, от безрассудной запальчивости был совершенно разбит.

Генералиссимус князь Италийский, cousin короля Сардинского, граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский, прибыв в С.-Петербург, занемог, и чрез несколько времени смерть прервала преславную жизнь его; государь почтил память его трехдневным трауром всей армии.