Записки арбатской старухи

В деревне отец занимался сельским хозяйством, помогая во всем бабушке. Он постепенно стал расширять нашу посевную площадь за счет аренды церковной земли, начал растить двух молодых лошадей на смену старой. Для кормов стали сеять клевер, построили новый сарай, потом — новую ригу, стали держать 2–3 коров. В огороде разводили много овощей. Бабушка особенно увлеклась разведением огурцов. Семена разных сортов она заготовляла сама. Сеяла мак, сажала бобы, подсолнухи, главным образом — для нас, внуков. В этот период бабушка каждый год уезжала к деду в Москву, помогала ему вести хозяйство в мастерской: наводила порядок в помещении, стирала, зашивала и т. д., а к весне возвращалась домой.

Будучи любознательной и общительной, в Москве она как-то расширяла свой кругозор и все новые знания по мере возможности старалась применить в своей жизни. После каждого возвращения из Москвы она внедряла новшества. Например, произвела перестройку внутри дома: прорубила в боковой стене дома четвертое окно, по-другому поставила печку, обшила дом тесом и покрасила его, а окна украсила резными наличниками. Как-то после очередного возвращения из Москвы бабушка завела порядок собирать куриный помет для удобрения огорода или выносить на огород золу из печки, которая раньше выбрасывалась. Много новшеств бабушка вносила и в свой фруктовый сад, в котором плодоносили свыше 10 яблонь, много кустов красной и черной смородины, малины, крыжовника. Огород и сад содержались в идеальном порядке. Бабушка трудилась, не покладая рук, от зари до зари.

В Москве бабушка как-то упала, сломала себе руку и оказалась в больнице. Там она не только вылечилась, но многому научилась, например, делать массаж, перевязывать раны, вправлять вывихи, даже лечить переломы. После этого она в деревне всем, кто обращался к ней, оказывала первую помощь, а при переломах ловко применяла вместо гипса полоски дранки (чем крышу кроют). Многие к ней обращались со своими бедами, и она никому не отказывала. Наша бабушка в деревне была и акушером, и костоправом, и ветеринаром, и соринки из глаз тоже очень искусно удаляла. К ней все относились с большим уважением и почтительно называли ее Васильевной.

И вот, объединенными усилиями бабушки и отца, наше хозяйство все больше крепло и расширялось, и через некоторое время стало одним из лучших в деревне. Но возросшее хозяйство требовало рабочих рук. Однако младшие сыновья жили постоянно в городе. Василий и Михаил работали с дедом в Москве в мастерской, а Андрей по окончании школы жил в Питере и служил сначала мальчиком, потом писарем, обладая каллиграфическим почерком.

Тогда решили женить Василия, и была найдена невеста. Сыграли свадьбу, и у нас в семье появилась милая 17-летняя девушка, для меня — тетя Паня. Все относились к ней очень хорошо и любили, а бабушка Дарья души в ней не чаяла. Все, кроме ее мужа Василия, и она через некоторое время ушла от нас к своим родителям и вскоре уехала к брату в Питер.

После этого бабушка стала нанимать на лето работниц. Как правило, это были взрослые девушки из больших многодетных семейств малоземельных крестьян (земли мало, а рабочих рук много). Многие даже стремились идти в работницы, так как за лето зарабатывали хлеб и деньги себе на наряды. А наша бабушка считала еще своим долгом, если работница была старательной, подыскать ей хорошего жениха. И было распространенное мнение, что, если девушка нанялась к бабушке на лето в работницы, то, как говорили, быть к зиме свадьбе.

Я очень любила свою бабушку, и сейчас, много лет спустя, когда я ее вспоминаю, сердце мое переполнено любовью и неясностью. Мое детство неразрывно связано с бабушкой, и запечатленный в памяти ее милый и дорогой образ сохранился у меня на всю жизнь. Она меня кормила, укладывала спать, пела мне песни под жужжание прялки, рассказывала сказки, лечила меня, а когда я была больна, утешала в моих детских горестях. А позднее она учила меня быть трудолюбивой, мужественной в горе и сдержанной в радости. Она говорила: «Не надо дразнить своей радостью людей, надо любить их».

Мне очень трудно объективно описать внешний облик бабушки. Ведь она для меня была самым лучшим человеком на свете, и все в ней было мило для меня. Бабушка Дарья была выше среднего роста, статная, с легкой походкой. Волосы с сединой гладко причесаны в две косички, заложенные под повойник, который она потом перестала носить. Глаза голубые, лицо в морщинках. По сравнению с другими бабушками, моя бабушка всегда была хорошо одета, особенно когда шла в церковь или в гости. Помимо нарядов, которые покупал дедушка, ей много дарили — и материалы на платья, и шали, и платки — наш отец и ее дочери, которые жили с мужьями в Питере. Я помню ее большой сундук с нарядами, он ежегодно проветривался в один из весенних солнечных дней, и, конечно, при сем я присутствовала всегда и с упоением слушала бабушкины «элегии», какое платье, шаль или платок, кто, когда и по какому поводу подарил ей. Такая была моя бабушка.