Записки арестанта

– Каков нрав, таков и род. Надолго в гости?

– Ежели не выгонят раньше, то на три года. Подскажи, дедуля, далече до поселка? – потянув руки за спину, вопрошал арестант.

– Топай по дорожке, в аккурат в нее упрешься. – затем грозным голосом добавил. – В лесу не шастай. Зверь к зиме готовится. Может и обидеть.

– Благодарствую, дед. Ежели помощь какая нужна, а поселке меня сыщешь. А если не нужна, так приходи. – отозвался осужденный да пошел мерить широкими шагами землю.

– Три года говоришь, значит еще дважды свидимся. Ежели мороз-братец да стужа-сестра не задуют жар твоей души. – прошептал задумчиво дед. А спустя мгновение на том месте, где стоял старик, ветер разгонял осыпавшую листву, разукрашивая землю. Еще через пять минут сгорбленная фигура попутчика Артёма, которого чуть не забыли на корабле, прошла следом, трусясь от каждого шороха или вскрика птицы.

– Да уж, не велико село. Три дома, два хлева и сарайка под дерьмо. Ни дымка тебе, ни лая псов. Скотиной не пахнет да топор не стучит. Будто после мора какого. Вот уж присказка к слову. Тень в тени тени спряталась. – размышлял в слух Лихолетов. Если другого человека испугала бы такая перспектива, остаться одному на острове. То судя по развеселой походке арестанта, его такие новости лишь обнадежили. Но чем ближе были покосившиеся дома, тем чаще попадались следы человека. Свежесрубленные бревна пахли сосновой смолой. Добротный косарь для свежевания стволов воткнут в разбитый от частного применения пенёк. Тут стружка от стусла, свежий уголек не разбитый дождём отливал антрацитовыми боками.

– Жаль. – поморщился, будто от кислой сливы здоровяк. Его мечта побыть одному разбилась о знаки судьбы. Сжав до скрипа крепкие кулаки, осуждённый продолжил путь. Мелкие отличия в постройках наводили на мысль, что остров не так уж и безобиден. Медвежья дверь против лесного Хозяина. Малые окна зияли чёрными провалами. Стекла тут быть и не могло, но пузыри были порваны в лохмотья. Из одного окна торчала Острога в засохшей крови и с лоскутами рыжей шерсти.

– Для шатуна слишком рано, хозяин должен жира нагулять перед зимушкой. Плохо если людоед, тот сюда, как на пасеку ходить будет, пока сладкую, словно мед человечью кровушку подчистую не изведет. – продолжил размышлять вслух. Звук собственного голоса успокаивал и настраивал на рабочий лад. Резко развернувшись, Артём вернулся за косарем. Следом вытащил острогу из оконного проёма. Понюхав прилипшую шерсть, поморщился от запаха собачатины, позже принялся очищать от крови острую кромку ножом, заодно и поправил огрехи предыдущего владельца.

– Я с возвратом. – сказал в темноту дома да пошагал дальше. Колодец с длинным журавлем, на короткой верёвке привязано старое выдолбленное ведро с небольшой трещиной. Оглядевшись по сторонам и убедившись в безопасности, Артём схватился за хвост, опуская плечо в колодец. Подняв ведро, вновь принюхался. Вода отдавала тиной, а на вкус была ещё хуже.

– Что же вы, братцы его заилили то? Тут работы одному на пару дней. Знай себе тяни да выливай. Пять сотен вёдер до обеда, столько же после. Да и крышку не мешало было собрать, скоро листвой занесёт под верх. Или народ с ленцой, или другой колодец есть. А может и родник. – помечтав о своём, перехватил рогатину и пошёл обследовать посёлок. Если большинство домов были хоть и не ухоженные, но казались жилыми, то Следующий дом пятистенок был в плачевном состоянии. Дверь покосилась и намертво застряла в проеме, крыша про легла, а осенний огород зарос до плетня.

– До зимы руки приложу, а весной себе другой срублю. – проговорил арестант и потянул створку приоткрытой двери, упираясь ногой в Косяк. Со страшным треском дерево поддалось.

– М-да. – выдохнул из себя Артём. – Наступил в богатство, что сам себе нашёл. Теперь бы ноги обтереть от запаха. А чего мне унывать? Руки есть, жопа не чешется. И тому рады.

Присев на край пыльной лавки у стола, принялся разглядывать обстановку. Стол добротный, но грубо сделан. Лавка грузное тело выдержала, хоть и жалобно застонала. В углу приютилась кровать, короче, чем нужна была незваному гостю на целый локоть. Тюфяк с сеном был потрепан крысами и зиял здоровыми дырами. На стенах развешены простые заржавевшие инструменты: пила о двух рук, вилы, прогоревший чугунок и кривой ухват. Черенки-заготовки в рассохшейся бочке отдельно в ящике лежали покалеченные тяжёлой жизнью две лопаты и коса. Под кроватью угадывались очертания бадьи, глиняных горшков и прочей личной утвари.

– Не бохато. – резюмировал Артём. – Что сидим, кого ждём?