Записки арестанта

Арестант толкнул дверь, прижал две щепки, затворил за собой. Тёплое сентябрьское солнце в зените ласкало опоздавшими лучами землю. Лес вновь заставлял дышать полной грудью, а сердце трепетаться в груди. Трудно было поверить, что это остров, а не дремучие леса, так как лес выглядит вековым. Дубы такие, что и четверо не обнимут, взявшись за руки. Корни великанов изрыты десятом копыт, жадных до желудей диких свинок. Оазис дикой природы посреди моря. Отмечая на уровне лица отметки, старательно обходил серебристые нити паутины, не ломая сети сонных охотников. Под раскидистой елью спрятались маслята, простой, но сытный гриб. Чем дальше заходил в чащу Артём, тем крупнее находил грибы. Вот сумка добилось до краёв. Поворачивая назад, арестант с трудом узнавал местность. Лишь метки, оставленные опытной рукой вели его домой.

– Леший, ну етить-колотить. Я же с уважением хожу. Маленьких не обижаю, грибы беру лишь набравшие вес. Ну нету табака, не курящий Я. Первую добычу обещал уже. Но вторая твоя. Печень под дубом, а сердце у рябины оставлю. Не серчай, не путай ноги. – может собственный голос придал уверенности, а может и ухнувший глухо филин ответил за Лесного проказника, но лес будто посветлел лицом, и ветки больше не били по глазам.

Артём низко поклонился на три стороны, а после оставил три самых крупных гриба недалеко от гнезда рыжих белок. Дорога домой была легка и спокойна, но внимательный глаз подмечал крупный валежник, ободранную кору на уровне лица, следы копыт и поваленную ель. Вспомнив про обещание, нарубил крупные ветви, пахнувшие смолой. Ель и сосна, символы вечной жизни, тем не менее во все времена были могильным цветком. Даже если сжигали тело, то забрасывали хоть ветку с помином.

Поселок встретил мёртвой тишиной, а двери соседних домов распахнуты, будто проветривали, но осуждённый понимал чьих рук это дело. Федька рыскал в поисках припасов и полезных вещей. На крыльце вновь лежали две щепки, да и дверь была не плотно прикрыта. Сбросив поклажу, Артём перехватил копье и потянул дверь на себя.

На первый взгляд, всё будто бы так, как и было перед его уходом. Но Артём любил порядок, а горшки стояли не ровно, заслонка у печи криво положена. Кровать пытались сдвинуть.

Затянув в дом мешок, принялся перебирать грибы и размышлять о том, как проучить соседа. Смерти Фёдору он не желал, но оставить безнаказанно его поступки не собирался. Дочистив грибы и положив их сушить я, достал из печки квашенную капусту. Рассол отпит, а количество явно уменьшилось. Забрав с крыльца ветви ели, пошёл на личное кладбище, для того, чтобы выполнить обещание.

Обложив по кругу могилу, постоял да прочитал тризну. Позже наведался в сарай, по пути переворачивая подсохшую траву. Дверь прикрыта, но вот подсказки лежали на земле, а не на петлях. Ветошь и мусор лежали на прежнем месте, пряча лаз в ледник, следами маленького размера усеян весь пыльный пол. Уже на выходе Артём услышал быстрые шаги. Перехватил копье и ринулся прочь. Высокая трава у плетня шевельнулась, но прохиндея и след простыл.

Зайдя в дом, схватил горшок с капустой и вышел наружу. В окне дома напротив мелькнула тень. Десяток широких шагов, осмотр окон. Потянув на себя дверь, Артём выругался. Крепким кулаком застучал по запертой воротине.

– Чего шумишь, сосед. Я только спать лёг, завтра приходи. – раздался ехидный голос из дома.

– Или ты сейчас открываешь, или Я тебе петуха пущу в дом.

–Ты чем-то расстроен, Артём. На свежую голову поговорим, как успокоишься. – нотки неуверенности и испуга промелькнули в речи Фёдора.

– Я предупредил. – грозно сказал Лихолетов. Нарезав косырем стружку со столбов крыльца, принялся высекать искру.

– Охолонись, поджигатель. Погода сухая, весь посёлок спалишь. – в ответ первая горящая ветка полетела в окно. Отчаянно ругаясь, душегуб сапогами тушил огонь. Но через мгновенье уже две подпаленные головешки и трава были брошены в окно.

– Успокойся, задохнусь же. Сейчас отопру. – сквозь кашель от дыма, крикнул Федька. Скрипнули пословицы, затем с трудом отодвинув засов, на крыльцо вышел новый хозяин дома со слезящимися глазами.

– Экий ты не терпеливый, Я же сказал, утром поговорим. – его речь была прервана оплеухой. Кубарем слетев по ступенькам, Семилетов пытался подняться, но его попытку прервал удар ногой в живот. По бабьи заскулив, людоед и не думал сопротивляться, лишь свернулся калачиком.

Артём схватил левой рукой за бороду, а правой держал нож.

– Я говорил тебе не ходить в мой дом и на мою землю.

– Я не ходил, вот те крест. Клянусь, не губи… – испуганно верещал Федька, а затем глянул в сторону на горшок с капустой и скривился. Лихолетов оттянул бороду на себя. А позже принялся её резать косырем, глядя в безумные от ужаса глаза.

– Это было последнее предупреждение. Ещё раз зайдёшь в дом или сарай, умрёшь. Я узнаю о том непременно, потому даже не подавай мне повода. А капусту забирай, поправляй здоровье. – похлопав по плечу и заправил клок волос с оторванной бороды за пазуху мужичка, не оглядываясь, пошел к дому.