Записки археографа

Среди священников, обращавшихся с вопросами к Нифонту, упоминается также Савва. По нашему мнению, с этим сотрудником Нифонта связана запись в НПЛ, сделанная в 1162 г.: «томь же лете у Святого Духа съшествия поставиша игуменом Саву»[231]. Среди других новгородцев упоминается епископский монах Лука-Евдоким (Овдоким), игуменья Марина; содержатся ссылки на практическую деятельность духовенства. Из-за того, что к работе над Вопрошанием был привлечён сравнительно широкий круг новгородских священников, мы можем обнаружить в этом документе специфически-новгородскую традицию толкования канонического права, ответы на вопросы, возникавшие из конкретной практики духовенства. Как отмечал . Н. Тихомиров, Вопрошание даёт нам представление об интимных взглядах высшего новгородского духовенства на общественную жизнь, преломленную через призму церковных обрядов[232].

Возникновение Канонических ответов Нифонта связано с большой работой по пересмотру и исправлению многочисленных епитимийников, применявшихся священниками. Эта задача возникла в связи с усилением роли новгородского епископа. Авторы Вопрошания – это новгородские священники, которые приходили к епископу за разъяснениями каких-то спорных вопросов духовнической практики, за проверкой канонической «доброкачественности» используемых ими епитимийников. Мы уже отмечали роль Вопрошания для поисков канонических документов XI – первой половины XII в. (сошлёмся, в частности, на уже рассмотренные выше епитимийники митрополита Георгия и Климента Смолятича).

Богатство источников, использованных в Вопрошании, заслуживает специального рассмотрения. Этот документ свидетельствует о знакомстве авторов со всеми основными редакциями Номоканонов византийской церкви. В Вопрошании цитируются Номоканоны Иоанна Постника, в XIV титулах без толкования, в 50 титулах (Иоанна Схоластика). Исследованиями А. С. Павлова и С. И. Смирнова, тщательно изучавших источники Вопрошания, убедительно доказано, что тексты канонов цитируются по Номоканону XIV титулов в так называемой дофотиевской редакции, близкой к Ефремовской[233]. Вместе с Ефремовской Кормчей к работе над составлением Вопрошания привлекалась Кормчая Иоанна Схоластика (Устюжская, или Румянцевская Кормчая) (РГБ. Рум. № 290)[234]. Номоканон Иоанна Лествичника широко использовался для определения условий покаяния[235].

Характеризуя использование канонического материала византийской церкви, интересно отметить, что критический характер использования источников проявился и по отношению к этому вполне доброкачественному с церковно-юридической точки зрения материалу. Кирик прочитал Нифонту выдержку из правила Тимофея Александрийского, и епископ утвердил (!) содержащееся в правиле положение: «И аз, рече, такоже молвлю тебе»[236]. Авторитет новгородского владыки в этом случае сказался выше, чем у канонического текста перевода византийской Кормчей.

Одним из важнейших источников Вопрошания стала Заповедь ко исповедающимся сыном и дщерем (ЗИСД), епитимийник митрополита Георгия. Подробность, с которой ЗИСД рассматривала деятельность духовенства, житейские ситуации, подлежавшие регламентации церкви, делало ЗИСД соблазнительным, хотя в каноническом отношении далеко небесспорным документом. Это обстоятельство обусловило обстоятельства использования ЗИСД. В своих вопросах Кирик, как правило, цитировал норму ЗИСД, которая комментировалась, уточнялась или отвергалась Нифонтом. Вот один типичный пример этому. В 31-й статье ЗИСД содержится норма, ставящая семейную жизнь священника в зависимость от его службы: «Аще поп литургимисать хощет во вторник, то в понедельник съблюдаеться в ту нощь»[237]. Кирик спрашивает Нифонта, излагая ту же ситуацию и говоря почти теми же словами: «Попоу слоужити в недлю, а пакы будеть слоужити ему в въторник; досътоить ли ему съвкупитис с подружьеми межю тмь?» Нифонт ответил на этот вопрос комментарием к правилу ЗИСД: «Расмотривше, рече, аже молодь и не въздерьжливъ, не боронити; ажь ли ся вздержить; а лоуче не запрещати силою, али болии грех»[238].

Стремление к проверке норм ЗИСД было характерно и для другого сотрудника Нифонта в работе над Вопрошанием – священника Саввы. Его вопрос: «Въ клти иконы дьржачи, или честьный кресть, достоить ли быти с женою своею?» – также близок к статье ЗИСД: «Бэлцем мужемъ достоит крстъ носити на себэ, аще и с подружием лежат»[239].

Наиболее отчётливо стремление к проверке источника ощутимо в тех статьях ЗИСД, в которых Кирик предпринимал цитирование ЗИСД со ссылкой на автора этого документа – митрополита Георгия. Неканонические источники Георгия обусловили, на наш взгляд, скептическое отношение к этому документу со стороны прекрасного знатока византийского канонического права, которым был епископ Нифонт.