Записки археографа

Березники. В 1935 г. был арестован, осуждён и отправлен в ссылку старший брат Николая – Иван. Его обвинили в «саботаже» и отправили из колхоза в ссылку на строительство Березниковского химического комбината[927].

О Березниках начала 30-х гг. оставил свои воспоминания Варлам Шаламов, попавший туда в ссылку ещё в 1929 г. «Вскоре Березники были затоплены потоком заключенных разного рода – и ссыльных, и лагерников, и колхозников-переселенцев – по начавшимся громким процессам… Сам содовый завод, бывший Сальвэ, стал частью Березниковского химического комбината, влился в одну из строек-гигантов первой пятилетки – Березникхимстроя, вобравшего сотни тысяч рабочих, инженеров и техников – отечественных и иностранных. На Березниках был поселок иностранцев, простых ссыльных, спецпереселенцев и лагерников. Только лагерников в одну смену выходило до десяти тысяч человек. Стройка текучести невероятной, где за месяц принималось три тысячи вольных по договорам и вербовке и бежало без расчета четыре тысячи. Стройка эта еще ждет своего описания»[928].

Один из доносчиков на Н. Ельцина, бывший батрак, сообщал сотруднику ОГПУ: кулаки в бригаде заняли руководящие посты, а бедняков не пускают. Им, кулакам, чаще доставались талоны на усиленное питание. Ему вторили сводки ОГПУ – раскулаченные чаще становились десятниками, бригадирами. Работящие, умные люди оказывались востребованными системой, вынужденной использовать их труд. Становились, вопреки официальной политики, которая и там, в лагерях, продолжала преследовать раскулаченных как «классово чуждых», противопоставлять им так называемых «классово близких» власти «тридцатипятников» – людей, осуждённых по уголовным статьям[929].

Новой «точкой притяжения» для Ельциных становится стройка Березниковского химического комбината – ещё одна «великая стройка социализма». Первым там оказался старший из сыновей Игната Ельцина – Иван. Сюда переезжает после смерти Игната Ельцина его вдова – Анна. Сюда едут Дмитрий, Николай и Андриан Ельцины. Сюда перебирается выжившие в ссылке отец и мать Клавдии Васильевны Ельциной – Василий и Афанасия Старыгины.

Именно там – в круговороте людей, стройки, дел – укрылись Ельцины.

Крестьянский род пресёкся.

В заключении книги об истории строительства Беломорско-Балтийского канала им. Сталина, – посвящённой XVII съезду ВКП (б), изданной под редакцией и при непосредственном участии Максима Горького, – содержатся замечательные слова: «Практика Беломорстроя – одно из свидетельств того, что мы вступили в эпоху бесклассового общества»[930].

Лучше не сказать.

Как хоронили Сталина, или Жизнь после смерти [931]

На даче под Москвой умирал старый одинокий человек. Он лежал на полу, разбитый инсультом, потерявший сознание, полупарализованный. Поздно вечером, почти ночью, его нашли, переложили на диван.

Люди, которые многие годы клялись ему в верности, стали торопливо делить наследство умиравшего.

Этим стариком был И. В. Сталин, глава огромного государства, генералиссимус, создатель политического устройства СССР, вождь партии, лидер мирового коммунизма. Его прославление было частью официальной идеологии и обыденной жизни. Газеты, радио годами и десятилетиями вещали: «Сталин! Нет более дорогого, более близкого имени для нас, его современников, для десятков миллионов советских людей, которые… воздвигли впервые в истории величественное здание социалистического общества… Сталин! Это имя стало для трудящихся земного шара символом действительной свободы и человеческого счастья. Это имя – знамя победоносной борьбы за социальное и национальное раскрепощение всех народов Европы, Азии, Африки, Америки, всех пролетариев и угнетенных» [932].

И вот пришла смерть, великий и неотвратимый уравнитель и проявитель прошлого и будущего.

5 марта 1953 г. пролегло бороздой, поделившей советскую историю на две эпохи – сталинскую и послесталинскую.

Как он умирал. 1 марта 1953 г. Сталин был на даче, в Волынском. Он уже две недели не появлялся в своём рабочем кабинете в Кремле. В последний раз он был там 17 февраля, когда принимал посла Индии Менона.

Охрана не видела Сталина. Заходить к нему не полагалось. В каждой комнате дачи стояли домофоны, и хозяин сам вызывал к себе. Однако на этот раз обычный распорядок жизни «ближней дачи» был нарушен. Охрана была встревожена тем, что в малой столовой, где находился Сталин, слишком тихо. Один из его «прикреплённых», М. Старостин, решил проверить и, под предлогом – передать почту, поступившую из ЦК, – зашёл в комнату Сталина. То, что он увидел, его потрясло. На полу лежал Сталин и хрипел. Говорить он не мог. На часах было 11 ночи.

Охранник бросился к телефону и начал вызывать начальство. Прямой начальник – министр госбезопасности Игнатьев, велел звонить «выше» членам Президиума ЦК Г. М. Маленкову и Л. П. Берне.

Берия и Маленков прибыли на сталинскую дачу в 2 часа ночи 2 марта. Осмотрев перенесённого к этому времени на диван Сталина, велели его не беспокоить и уехали.