Записки бродячего врача

В отделе безопасности к нам вышел симпатичный, очень плотный молодой человек с бритой головой, в широкой такой рубашечке, под которой легко помещаются керамический бронежилет, пистолет-пулемет «Мини-Узи» с двумя магазинами, портативная рация и среднего размера бутылка кока-колы. Он привычным взглядом просканировал присутствующих справа налево и сказал: «Ребята, будьте осторожны, в Баку… э-э… узбеки стали неспокойны». И у меня сразу отлегло от сердца.

Год 2011-й. Получаю американское гражданство. Торжественная церемония включает в себя оглашение алфавитного списка стран, где родились новообращенные граждане. Поскольку я во всех документах чистосердечно указываю Азербайджан как страну рождения (на всякий случай пишу и СССР в скобках), то готовлюсь встать и предъявиться народу первым или одним из первых.

И вот на трибуну выходит улыбающийся чиновник с пачкой свежих сертификатов в руках, бросает взгляд на первый, улыбка с лица исчезает, но быстро возвращается. Чиновник молниеносно перебрасывает сертификат куда-то вниз, за Уругвай, и провозглашает: «Бангладеш!»

Заметки об американской культуре

Американской культуры не существует.

Старинная русская мудрость

Город Таос, штат Нью-Мексико. Население – 5500 человек без туристов. Среда, 11 утра.

В переулке, ведущем к старинной Плазе, стоит молодой человек с косичкой и серьгами в обоих ушах. Все открытые части тела покрыты художественными татуировками. Этих открытых частей тела, правда, немного, поскольку сейчас середина марта и температура около десяти градусов Цельсия. У ног его – раскрытый футляр от виолончели, где сиротятся несколько долларовых бумажек. Сама виолончель с раскрашенной фантастическими цветами и зверьми декой – в руках у молодого человека. Он играет Вила-Лобоса.

Город Нью-Йорк, Манхэттен, население… ну… очень много там народу…

Еврейский музей. Выставка не очень известных работ Модильяни.

Выставка должна закрыться через два дня, так что все, кто на самом деле хотел ее посмотреть, должны были вроде уже это сделать. Мы стоим и мерзнем снаружи, на улице, в середине очереди, растянувшейся почти до светофора на углу. За нами две поджарые пожилые дамы с лиловатыми сединами и в пальто верблюжьей шерсти, обсуждая между собой с классическим нью-йоркским акцентом, что сегодня народу практически нет, а вот вчера тут бог знает что творилось.

Город Принстон, штат Нью-Джерси. Население 13 400 человек (включая студентов, полных профессоров и нобелевских лауреатов).

Ежегодная благотворительная распродажа книг на уик-энде. Твердая обложка – два доллара, мягкая – один доллар. По залам бродит несколько дюжин посетителей, пускающих сладострастные слюнки при виде разложенных богатств… Русских пока не видно.

Часть публики вполне соответствует описанию внешности интеллигента или профессора из старинных советских анекдотов: только что вошедшие обратно в моду очки образца семидесятых, рассеянный взгляд, пальто, застегнутое не на ту пуговицу, кепка не бейсбольная, а европейского образца или даже берет. Но есть и вполне ничего себе девочки в тугих джинсах, уже пристраивающиеся на полу или на свободном подоконнике почитать добычу, и вот какое-то гишпанское семейство с детьми, и пенсионеры…

Мы добываем жене альбом по истории одежды, мне – не читанного еще Гришэма, а для дочери – пару прекрасно иллюстрированных книжек аглицких народных песенок («Где ты гостила, киска? У королевы у английской» – в оригинале). А то до завтра, когда жена вернется за детективами (пять долларов большая картонка), все хорошее уже уведут…

Одним словом – Азия-с, господа…

Записки автомобилиста

Я получил права в Баку в незапамятные времена непонятно зачем. Ни у кого из предков автомобиля отродясь не было, мой с тогдашней женой – два рядовых советских врача – совокупный доход никаких перспектив в плане автомобилизации не сулил ни тогда, ни в обозримом будущем, а родители жены, только-только сменившие «запорожца» на фешенебельную «ладу», доверять руль ни своей дочери, ни ее мужу вовсе не собирались.

Потом, лет через восемь, я уехал в Израиль. Там права советские меняли на местные автоматически, без всяких переэкзаменовок. Но когда настало время на самом деле купить машину, я пошел брать уроки вождения. Мой инструктор, флегматичный юноша иракского происхождения, сразу вывел меня на большую дорогу, хотя и не переставал пенять на то, как я отжимаю сцепление. По прошествии пяти уроков я остался в убеждении, что ездить самому мне еще рано, и попросил добавки. Инструктор ответил: «Нет уж, иди ломай свою собственную машину. На дороге ты неопасен».

Наверно, на дороге я неопасен до сих пор, хотя изначальное убеждение, что все остальные автомобилисты выехали сегодня на дорогу с единственной целью совершить самоубийство посредством столкновения со мной, несколько ослабло с годами.

Тем не менее за отчетные тридцать лет автомобилевождения мне удалось попасть в дорожно-транспортные происшествия целых три раза. Пока.