Записки «черного полковника»

– Как быстро ты забыл основной принцип советской культуры! Ведь она была национальной по форме и социалистической по содержанию. Но практически это означало то, что создание национальных культур никогда не отдавалось в руки самим носителям этих культур. Поскольку носители культуры никак не могли понять, что такое социалистическое содержание и как его запихать в национальную форму, к делу подключались посредники, которые знали, как это сделать. Причем люди эти никогда не принадлежали к тем национальным культурам, которые они «совершенствовали по форме», насыщая социалистическим содержанием.

– Я не меньше твоего знаю, как взращивалась культура союзных республик, пестовались национальные кадры поэтов и писателей. Все это было нужно для того, чтобы сказать о равенстве русских и всех остальных. Слушай, в тридцатые годы был популярен один анекдот. Михаил Светлов, зарабатывавший деньги переводами с подстрочников, столкнулся в ЦДЛ с каким-то среднеазиатом, который начал выдвигать претензии по поводу перевода его «стихов». «Не шуми, – сказал Светлов, – будешь шуметь, переведу тебя обратно».

– Так было в союзных республиках, – пропустил эту реплику мимо ушей Расим, – что же касается России, то здесь даже национальная форма не использовалась, потому что не могла использоваться. Часть русской интеллигенции была вырезана во время Гражданской войны, часть убыла в эмиграцию, и здесь образовалось свободное поле для творцов, не имеющих русских корней. Потому Николай Клюев оказался в ссылке, Сергей Есенин повесился, песню «Русское поле» написала Инна Гофф, а музыку к ней – композитор Френкель.

– Да ты русофил… – сказал Ильяс.

– Я русский человек.

– Ага, – съязвил Ильяс, – ты русский брюнет, с татарским именем Расим, изучающий свои этнические корни? Почему?

– Они мне интересны. Потому я их и изучаю. Но сегодня в мире нет национальностей, которые бы создали свои государства. Государства создают нации, а нации это не народ и не этнос. Русская нация, в частности, это русский народ со своими союзниками.

– И кто же эти союзники? – съехидничал Ильяс.

– Все другие народы, народности, а в ряде случаев и отдельные личности, которые ставят лояльность нации выше, чем лояльность своему этносу.

– Знаешь, я хотел привлечь тебя к интересной исследовательской работе, – сказал Ильяс, – но ты не найдешь себя в ней, потому что у тебя старые советские установки. Скажи, пожалуйста, вот сейчас в России закончилась Чеченская война, которую они называли то восстановлением конституционного порядка, то контртеррористической операцией. Чеченец, который воевал не на стороне своего этноса, перестает быть чеченцем?

– Этнически он остается чеченцем, а в рамках нации он – русский человек.

– Я разочаровался в тебе, земеля, – произнес Ильяс, поднялся со стула и направился к выходу.

Официантка, которая уже давно наблюдала за беседой или ссорой двух клиентов, тут же возникла рядом со столиком:

– Вас рассчитать? – спросила она.

– Да, – ответил Расим, прикидывая в уме, хватит ли у него денег рассчитаться и за себя, и за Ильяса.

Б.Н

При всей конспиративности нашей работы о моей удачной акции стало известно всем. Однако в лучах славы я купался несколько часов. Потом началась обычная работа и все, что было связано с лампой: и мое выступление на совещании в отделе, и моя акция в Рамерсдорфе стали историей.

Но эти несколько часов в моей профессиональной биографии были. Меня вызвал Евгений Петрович. Он сказал, что ко Дню чекиста мне объявят благодарность, а потом долго говорил о том, что к любому виду человеческой деятельности нужно относиться с уважением. Далее он сел на любимого конька и стал говорить о том, что в разведке главным звеном является связка разведчик – агент.

– Талантливый разведчик, – сказал он, – всегда приобретет талантливого агента, который имеет большие агентурные возможности. Вы находите общий язык с западными немцами, и это хорошо. Они отличаются от нас, они практичны и прагматичны, но нужно понимать это отличие и не навязывать им своих ориентиров. Это главное. Наша сила в том, что мы понимаем, мы – иные и не пытаемся сделать их такими, как мы. Во всяком случае, в разведке. После войны советники предлагали вождю создать соцлагерь не только в Европе, но и в Азии, оккупировав Китай. В то время сделать это было вполне возможно. «Так мы защитим себя от угроз с юга», – говорили они. На это вождь ответил: «Оккупировать, конечно, можно, но как этот Китай прокормить?» Ведь ни у одного деятелей капмира не возникло бы такой мысли! Зачем кормить оккупированную территорию, ведь ее нужно использовать, выкачивать ресурс, эксплуатировать население.

После этого Евгений Петрович поднялся из своего кресла, прошел к сейфу и вытащил на свет божий тетрадь.