Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии

Андерсена затащили на помост и мигом приладили петлю ему на шею.

— Аккуратней, болван! Ты царапаешь мне шею… — поморщился пират.

Толпа зевак, в большинстве своем сочувствующая силе и угождающая власти, принялась свистеть и улюлюкать. Какой-то мальчишка кинул в Бена гнилым помидором, попав ему прямо в голову. Пират уже с нескрываемым отчаянием посмотрел на своих недавних спутников. Эх, подвела его злополучная заноза: если бы не она, сидел бы он сейчас где-нибудь в таверне и обнимал бы местную шлюшку за крутой бок…

И вновь помощь оказал тот, от кого в данном случае этого ожидать можно было меньше всего. Конечно, им руководила не жалость, а холодный расчет, но суть дела это не меняет: Андрей Иванович вдруг принял какое-то решение, немедленно направился на губернаторское крыльцо и легким поклоном дал понять, что желает вмешаться в происходящее:

— Он совсем не тот, за кого вы его принимаете.

— Почему это? — удивился губернатор. — У вас есть доказательство?

На это Ушаков устремил свой палец, украшенный перстнем, в сторону Бена и, дав вдоволь полюбоваться блеском вставленного в него алмаза губернатору, продолжил:

— Конечно, милорд, оно на лицо! Дело в том, что сходство этого бедняги с пиратом уже несколько раз чуть не стоило ему жизни…

Губернатор опустил свою руку на перила рядом с рукой Ушакова и сравнил свое кольцо с перстнем русского. Сравнение оказалось явно в пользу гостя. Губернатор принял игру Ушакова и ответствовал:

— Это в корне меняет ситуацию… Освободить его!

— Освободить? — удивленно переспросил ничего не понявший Сигвард.

— Я что, неясно сказал? Освободить.

Сигвард в полном недоумении повернулся к висельнику. Впрочем, в этот момент все глаза были устремлены на Андерсена. Сам помилованный не скрывал своего ликования.

— Ты слышал, что он сказал?! — прикрикнул он на палача.

Тот медленно стал распутывать петлю на шее разбойника.

— Как… освободить? — не унимался несчастный капитан.

У бедняги в голове не укладывалось, что виновника всех его бед вот-вот отпустят на свободу.

— Так и освободить! Мы получили неопровержимые доказательства… Мы же получили?

— Безусловно! — подтвердил Ушаков и убрал руку с балюстрады. На ней остался лежать перстень с алмазом.

Губернатор спокойно взял перстень, надел его на свой палец и обронил в сторону Сигварда:

— Вы обознались!

За сим бостонский вельможа удалился в свои покои. Его жена и свита проследовали за ним.

— Я ошибся? — переспросил капитан уже у Андрея Ивановича.

— Конечно! — улыбнулся Ушаков. — Кстати, по поводу золота, что осталось от пиратов. Перегрузили?

— Да, Ваше сиятельство, — подтвердил Сигвард.

— Прекрасно! Всем скажете, что сдали его губернатору… как краденое.

Палач, наконец, справился с петлей, освободил Андерсена и одобрительно похлопал его по плечу.

— Спасибо, дружище! — ответил ему Бен и сам зубами развязал веревку на своих запястьях. — До новых встреч! Прощайте, господа! — обратился он к публике.

После сего короткого выступления Бен Андерсен поспешил покинуть помост, на котором он только что едва не расстался с жизнью. «Уж лучше иногда не оказываться в центре внимания, целее будешь», — так разумно рассудил новоявленный честный человек, до обидного похожий на пирата. Обидно было преимущественно Сигварду.

— Ваше сиятельство! Но он же — настоящий пират, — не унимался совсем растерявшийся капитан.

— Пират, — был ему ответ, — но пока он нам нужен.

Часть III Клад

Глава 1, об историях, в которых даже самому Ушакову так трудно бывает отличить вымысел от правды

Бен чуть не снес двери в бостонском кабаке, его фигура проделала несколько замысловатых кульбитов и наконец вписалась в стену. Разъяренный Плахов одним прыжком настиг его, схватил за грудки и занес кулак над наглой физиономией.

— Это тебе за драку на площади! — взревел Семен.

— Да, ладно, ладно! — запротестовал пират. — Что ж вы так раскипятились-то? Ну, подумаешь, помахал он кулаками. Меня, вон, вообще чуть не повесили… Я ж не кидаюсь на людей.

Плахов, с трудом сдерживая негодование, достал пистоль и приставил к груди Бена.

— Может его пристрелить? — обратился он к Ушакову, что невозмутимо занял место за столом у окна.

— Да погоди пока, — Андрей Иванович указал морскому офицеру на место подле себя и поманил разбойника пальцем.

Плахов вынужден был подчиниться, но пистоль все же положил перед собой — для верности. Вангувер и Воронцова расположились напротив. Андерсен, в предвкушении вкусного обеда, оседлал табурет во главе стола.

— Ну, здравствуй… Бенжамен! — улыбнулся Ушаков.

— Хе-хе-хе… — расплылся Бен в довольной гримасе. — Здравствуй!

— Почти не изменился.

— Хе! Ты тоже. А он? — Андерсен придал лицу торжественно-величественное выражение.

— Твоими молитвами, — откликнулся Ушаков.

— Ну, передавай ему привет… при встрече.

— Непременно…