Записки еврея

 -- Я тебѣ дамъ, но за то и ты сослужи мнѣ службу.

 -- Какую?

 -- Скажи сестрѣ, что я ее очень люблю.

 -- У насъ этого нельзя. Лучше какъ-нибудь иначе это устройте.

 -- Или уговори сестру пойдти съ тобою гулять. Поведи ее мимо конторы, да и дай мнѣ знать. Я выйду, какъ будто нечаянно, и пойду съ вами.

 -- Хорошо.

 Я зналъ, что мать моя -- врагъ всякихъ гуляній, а потому смѣло обѣщалъ то, чего мнѣ исполнить никогда не пришлось бы.

 Поздно вечеромъ гости разошлись. Отецъ и мать очень ласково и любезно проводили гостей. Блондинъ отыскивалъ глазами Сару, но она упорно засѣла въ кухнѣ и не явилась даже попрощаться съ гостями. Она была дика, какъ всѣ еврейскія дѣвушки тогдашняго времени.

 -- Ну, женишка же ты выбралъ для дочери! подсмѣивалась, мать.

 -- Отчего же? спросилъ отецъ.-- Чѣмъ нехорошъ? Кажется, красивъ, неглупъ и въ состояніи прокормить жену и дѣтей.

 -- Онъ скорѣе въ ахтеры и комендіанщики годится, чѣмъ, въ мужья моей дочери.

 -- Э! воскликнулъ съ досадой отецъ, и махнулъ рукою.

 -- Сара! спросилъ я сестру, когда родители удалились въ спальню.-- Неправда ли, красивъ?

 -- Кто?

 -- Да тотъ.

 -- Кто тотъ?

 -- Да этотъ, что говорилъ съ тобою.

 -- Кто его знаетъ.,ъ

 -- Какъ, кто его знаетъ?

 -- Я его совсѣмъ не видѣла.

 -- Ну, ужь врешь, не притворлися.

 -- Ей-богу, Сруликъ, не видѣла.

 -- Отчего же не посмотрѣла?

 -- Мнѣ такъ стыдно было, что даже въ глазахъ совсѣмъ темно стало.

 -- А выйдешь за него, а?

 -- Это какъ маменькѣ будетъ угодно. Я ничего не знаю.

 На другой день, я посѣтилъ новаго моего знакомаго Палтнэля, онъ же и Кондратъ. Онъ жилъ въ уютной, боковой комнаткѣ конторскаго дома. Комнатка была, по тогдашнимъ моимъ понятіямъ, убрана съ большимъ шикомъ. На столикѣ красовалось очень много незнакомыхъ мнѣ бездѣлушекъ, флаконовъ, банокъ, щетокъ и коробочекъ, на этажеркѣ покоилось съ дюжину непереплетенныхъ книгъ. Хозяинъ меня очень ласково принялъ, хотя эта ласковость не была лишена примѣси нѣкоторой покровительственности. Онъ много болталъ и хвасталъ своими познаніями и положеніемъ, а я внимательно слушалъ и, большею частью, отмалчивался, завидуя въ душѣ его развязности и красотѣ. На прощаніи онъ обратился во мнѣ.

 -- Ну, а книги русскія дать тебѣ?

 -- Пожалуйста, дайте. Я ихъ очень люблю, но давно не имѣлъ.

 -- Вотъ тебѣ для начала одна, самая занимательная. Только обращайся съ нею осторожно; у меня дешевыхъ книгъ нѣтъ, все дорогія.

 Я, не разсматривая книги, радостно опустилъ ее въ одинъ изъ бездонныхъ кармановъ моего кафтана.

 -- Кстати, ты куришь?

 -- Нѣтъ.

 -- Какъ можно не курить? Всѣ русскіе курятъ.

 Онъ поднесъ мнѣ набитую дымящуюся трубку, а самъ закурилъ другую.

 -- Ну, вотъ такъ, одобрилъ онъ, когда я съ какимъ-то ожесточеніемъ засосалъ горькій дымъ, выѣдавшій мнѣ глаза: -- теперь поболтаемъ. Что сестра?

 -- Ничего.

 -- Скажи правду: говорила ли она съ тобою обо мнѣ?

 -- Нѣтъ.

 -- Неужели нѣтъ?

 -- Право, нѣтъ.

 Меня затошнило отъ дыму. Я сказалъ, что долженъ спѣшить домой и ушелъ, избавившись разомъ и отъ хвастуна, и отъ его трубки. На порогѣ нашего дома меня встрѣтила мать.

 -- Ты откуда такъ поздно? Гдѣ шляешься по цѣлымъ днямъ? пристала она ко мнѣ.

 -- Я ходилъ въ контору...

 -- Это что? перебила меня мать.-- Отъ тебя несетъ дымомъ, какъ изъ трубы?

 Я смутился. Я зналъ, что курить, въ глазахъ матери, было равносильно смертному грѣху. Я, совралъ.

 -- Мнѣ въ конторѣ тошно сдѣлалось и меня заставили потянуть немного дыму изъ трубки.

 -- Славное средство отъ тошноты, нечего сказать!

 Я собирался уже пройти мимо, чтобы избавиться отъ дальнѣйшихъ допросовъ матери, осматривавшей меня подозрительными глазами съ головы до ногъ, какъ вдругъ, она безъ церемоніи запустила руку въ мой карманъ.

 -- Это что тамъ у тебя?

 -- Книга.

 -- Какая книга?

 -- Это русская, конторская.

 Мать, между тѣмъ, вытащила и развернула книгу, держа ее вверхъ ногами. Я былъ совершенно спокоенъ. Мать не знала ни аза, слѣдовательно заглянетъ ли она въ книгу или нѣтъ, было для меня все равно.

 -- Ой, вей миръ! застонала мать, развернувъ книгу. На первой страницѣ бросилась ей въ глаза какая-то иллюстрація, изображавшая какого-то рыцаря и нѣсколькихъ барынь.

 -- Такъ съ такими-то мудрыми книгами ты возишься, негодяй! взъѣлась она на меня и собиралась взорвать злополучную книгу въ клочки.

 -- Мама, ради Бога, не рви книги. Она чужая. Это книга -- откупщика. Мнѣ дали писать съ нея!

 -- Писать съ нея, съ этой гадости? Тотчасъ отнеси ее обратно, не то я разорву ее, а съ ней вмѣстѣ и тебя самаго! прикрикнула мать. Книга полетѣла прямо мнѣ въ лобъ.