Записки графини Варвары Николаевны Головиной (1766–1819)

Веймарский сад чудесен. Герцогиня Мария (великая княгиня Мария Павловна) отсутствовала, когда я проезжала этот город[265].

Кафедральный собор в Наумбурге, который из католического переделан в лютеранский, одна из лучших церквей, какие только существуют. Эта перемена доказывает, что она древнее других церквей.

Я с удовольствием возобновила прогулки в Лейпциге. Я с трогательным интересом увидела террасу с цветами, о которой я говорила раньше.

XXVII

Дрезден. — Саксонская Швейцария. — Смерть княгини П. И. Голицыной. — Путешествие в Богемию. — Возвращение в Россию. — Митава. — Герцогиня Ангулемская. — Королевская фамилия. — Приезд в Петербург. — Представление ко двору. — Политические события того времени.

В Мейсене я поднялась на башню, с которой открывался вид на Дрезден. Я приехала в этот город с сердцем, стесненным от воспоминаний о графине Шенбург. Мне предстояло увидеться впервые после ее смерти с ее матерью, княгиней Путятиной; столько волнений и слишком основательные беспокойства относительно здоровья моей матери делали меня больной. К несчастью, я попала в руки врача, пичкавшего меня лекарствами. Я старалась, как только могла, скрыть свое беспокойство о матери. Я осматривала все места, которые мне описывала столько раз графиня Шенбург в своих письмах; я видела многое также вместе с княгиней Путятиной, участие которой ко мне, казалось, смешивалось с ее печалью о дочери. Однажды она меня просила прийти одной к ней после обеда. Я последовала ее приглашению. Она повела меня в свою спальню, где находился портрет графини Шенбург во весь рост довольно похожий. Вид этого портрета меня очень взволновал. Княгиня попросила меня немного подождать, сказав, что она мне сейчас принесет кое-что. Я осталась перед портретом, смотря на него с грустным и сладким чувством. Вдруг вошла княгиня и покрыла мне лицо платьем, которое носила ее дочь в день нашей разлуки. Воротник платья сохранял еще запах ее волос, надушенных туберозой. Этот запах, форма ее тела, заметная на этом платье, произвели на меня страшное впечатление. Мне казалось, что я вижу графиню Шенбург, слышу ее раздирающие душу рыдания, когда она прощалась со мною навеки. Я почувствована, что падаю в судорогах: я осталась безмолвной, я сделалась нечувствительной ко всему, что меня окружало и что происходило во мне.

Пробуждение было ужасно: я сознавала только мысль о могиле, скрывшей вечную дружбу. Я слишком страдала и была слишком огорчена, чтобы думать о представлении ко двору курфюрста.

Я пошла посмотреть эту столь хваленую галерею, где я нашла несколько chef d'oeuvre’ов, попорченных по недостатку присмотра. Успение Пресвятой Девы Рафаэля выше всяких похвал. Ночь Корреджио мне не понравилась: на меня неприятно подействовала спутанность ног и рук ангелов. Преувеличенные похвалы всегда бывают в ущерб достоинству. Эта преувеличенность возбуждает и заставляет восхищаться до того момента, когда произведение представляется нашим взорам. Тогда, благодаря прирожденному нам чувству сравнения и критики, очарование идеала разрушается. Ложные репутации и ложные впечатления исчезают, как двигающиеся облака, в которых думаешь видеть всякого рода фигуры.