Записки из клизменной

Представьте, такое событие. У генерала болит зуб. Но в госпитале все должно быть устроено по высшему разряду. Никакого кресла, никакого «сплюньте». Плюющийся генерал? Да это мятеж, Черный Полковник!

Поэтому развернули большую операционную.

Все сверкает, все надраено; врачи и сестры стоят, улыбчивые донельзя. Установлен автоматизированный операционный стол с гуляющим изголовьем, приставлена лесенка. Мониторы, аппарат ИВЛ, инопланетные лекарства. Все с песнями моют руки, ждут генерала.

И генерал является – здоровый, розовощекий, полный как заповедный кабан. Он при регалиях, он в форме, он радостно пожимает руки.

Приготовлен общий наркоз, но он не желателен. Возможны отдаленные осложнения, плохое настроение.

Генерал укладывается на ложе; он шутит, ему проворно осматривают подсохший рот. Ему не больно и не страшно, он мужественный человек.

Его ждут дела, совещания и многочисленные пинки на летучках. Дикий зверь уже затравлен в лесу под водочку.

Ему делают обезболивающий укол.

Спустя полчаса операционная сестра обеспокоенно замечает:

– А ваш генерал почему-то не дышит.

Генерал умер.

Анафилактический шок. Лидокаин.

Очевидное и вероятное

Короче говоря – роды.

Обстановка не из лучших.

Воды отошли, поперечное положение – пора кесарить.

Приблизились к счастливой маме, вдохнули носом, пищеводом и ниже.

– Откуда? Пять часов вечера! Как от рюмочной, где рюмки величиной с царские кубки!

– Так это… в десять утра…

– А что было в десять утра?

– Ну как же. Муж со смены пришел.

Эпиляция

Женщина, пятидесяти лет.

Ничего радостного, впереди экстирпация матки. Большая и тяжелая операция.

Доктор сочувствует, старается поддержать. Можно ведь и без матки? В пятьдесят лет.

Женщина:

– Доктор! Я ведь буду без сознания? Я ведь буду под наркозом? Выщипайте мне брови!

Свифт

Если кто не знает, то Гулливер был доктором. Вот его универсальный рецепт от всех болезней:

«Микстура из кала и мочи… насильно вливаемая больному йеху в глотку. По моим наблюдениям, лекарство это приносит большую пользу, и в интересах общественного блага я смело рекомендую его моим соотечественникам как превосходное средство от всех недомоганий».

Терапия первичного крика

Больница.

Рассказал мне об этом писатель Клубков, работавший некогда санитаром.

Был у них буфетчик, который все время орал.

По разным причинам.

И вот везут на каталке больного к лифту, и слышно, как буфетчик прямо-таки надрывается.

– В чем дело?

– А это, – ответил лифтер, – ему вчера поставили инфаркт. Так он с утра явился на работу и начал орать, потому что иначе сдохнет.

Панкреатит

– А ну-ка, ну-ка, что вы нам привезли?

– Панкреатит!

Доктор уже идет.

– А ну-ка, посмотрим, что тут за панкреатит…

– А ну-ка встала с каталки и пошла отсюда вон! Ногами!

И пошла, и бормочет:

– Даже помощи медицинской оказать не могут…

Самая соль в том, что доктор был прав. Никакого панкреатита не было.

А была очень ретивая медсестра, которая знала симптомы панкреатита и хотела, чтобы был панкреатит. Ее потом уволили за то, что упустила коляску с больным с пандуса. Больной съехал, перевернулся и встал раком. А она стояла, уперев руки в боки, и хохотала.

Зубы и желчь

Больница.

Один стоматолог на всех.

Длинный-предлинный коридор, ведущий к этому стоматологу. По этому коридору ходили всякие – здоровые и доктора.

Пломбы с прощальным стуком вываливались изо ртов на пол уже на обратном пути, в том же коридоре.

И вот у стоматолога случился холецистит.

Заведующий собрал анестезиологов:

– Такое дело, операция. Кто делает анестезию?

Вся ординаторская, армейским хором, шаг вперед:

– Я!

Соприкосновение физических тел

Пациентка: 59 лет.

Любовник 29 лет.

Это вводная.

Теперь – циничное и, может быть, интересное.

Пациентке предстоит неприятная и тяжелая операция: ампутация матки.

Перед наркозом, слезно:

– Доктор, я вас озолочу! Ну, сделайте так, чтобы его член во что-нибудь потом упирался!

Обязательно, хорошая моя и милая.

Первоначальный наркоз уже сделан.

Анестезиолог, вводя эндотрахеальную трубку и забивая марлю:

– Вот! Вот тебе упор! Вот!

Степановна

Больница. Бабулька с гангреной ноги. И еще санитарка Степановна.

Бабульку готовят к операции, ногу отрежут.

Ко времени «Ч» бабулька, как водится, переменилась и готова пойти в отказ.

Лежит на кровати, в окно церковка видна. Крестится:

– Ох, и зачем я только согласилась? Лучше бы я с ногой померла…

Одновременно подходит санитарка Степановна, взирает на ногу, качает головой, всплескивает руками:

– Ну нога, вот это нога. Как же я ее унесу?

Новый поворот

Да. И пугаться нет причины. Если вы еще мужчины. Вот, новый поворот.

Был у нас в больнице доктор С., добрейший человек. Печальнейший циник с нехорошим юмором.

Но несколько прижимистый, не отнять. Любил разнообразную халяву.

Больница наша находилась – находится? не знаю, в чудо не верится – за городом, а доктор жил в городе и каждый день катался туда-сюда на электричке. Вместе со мной.

И рад был любой возможности сэкономить четыре, что ли, рубля, и уехать как-нибудь бесплатно.