Записки из-под полы

И вот теперь мы в недоумении. Мы в растерянности. За кем идти? На кого ориентироваться? В конце концов: смотреть или не смотреть фильм Хуциева “Июльский дождь”? Поставим так вопрос. “СК” вроде бы полуофициоз и к тому же взрослый орган. “Юности” свойственны горячность и проистекающие отсюда заблуждения возрастные. С другой же стороны: взрослый орган может покрыться тиной, погрязть в консерватизме и догмах плесени, утратить нюх к новому. Но еще с другой стороны: молодежный орган, подыгрывая молодежи, может впасть в жуткую ересь и, пытаясь стать динамично-популярным, по неопытности восторгнуться последним отчаянным криком модерна.

Как быть? И нельзя ли в дальнейшем согласовывать все рецензии?

* * *

Однажды в ЦДЛ вел вечер Сергея Юткевича. Кратко рассказав о его творческой биографии, я громко и торжественно объявил: “А теперь позвольте предоставить слово самому Сергею Иосифовичу… Эйзенштейну!”. Переполненный зал вздрогнул от неожиданности, Юткевич побагровел, а я, услышав себя, впал в кому ужаса, но быстро оклемался и стал выруливать из ситуации, подробно объясняя свою оговорку “близостью двух великих мастеров отечественного кино”. Конечно, разница была слишком велика, и Юткевич понимал это как никто другой. Мои извинения на него не подействовали, он, видимо, решил, что это не обмолвка, а насмешка, пусть и случайная, фрейдистская.

Элегантный Юткевич в неизменной бабочке всегда высоко ценил себя, возможно, не без причины. Евгений Иосифович Габрилович смешно рассказывал об их совместной командировке в Париж “по ленинским местам”. Суточные надлежало экономить, и Габрилович был поселен в отеле “одна звезда”, где в центре комнаты стояло большое биде. Сам Юткевич, в совершенстве владевший французским, привычно жил в хорошей гостинице, изредка навещая своего соавтора по сценарию “Ленин в Польше”. Где Польша, а где Франция? – спросите вы. И напрасно. Путь видных советских кинематографистов, допущенных к ленинской теме, непременно пролегал через парижскую улочку Мари Роз, где некогда снимал маленькую квартирку вождь мирового пролетариата.

* * *

Габрилович-младший, Алексей, снял хорошие телефильмы – “Цирк нашего детства” и “Футбол нашего детства”. В последнем я косвенно поучаствовал, сведя Алешу, по его просьбе, с футбольным тренером Константином Ивановичем Бесковым.

Странное дело, тогда и денег таких не было и голландцев во главе сборной можно было увидеть только в кошмарном фанатском сне, а выигрывали и Европу и вице-чемпионами были. Бесков, Маслов, Лобановский – великая когорта тренеров, а до них – Аркадьев, Якушин. Но все это былины, жаль нынешних ребят, заполняющих трибуны и поминутно готовых к полусмертельной драке с криком “Спартак-чемпион!”. Они не видели и не любили того, что посчастливилось увидеть и полюбить нам.

Бескорыстный послевоенный футбол нашего детства, отрочества и юности с безбилетным протыром, но без драк и без позорного клубного шовинизма.

* * *

Вижу себя в свой звездный час пятнадцатилетним капитаном баскетбольной команды юношей младшего возраста (клуб ЦСК МО, ныне ЦСКА). В игре на первенство Москвы мы выиграли у “Строителя” одно очко, и решающий мяч после прохода под щит забросил я за три секунды до окончания встречи. Все это не имело бы никакого исторического значения, если бы не знаменитый радиокомментатор Вадим Синявский, который включил этот неприхотливый сюжет в свой воскресный спортивный обзор. Так мое имя прозвучало на весь Советский Союз. Боже мой, что началось! Звонили родственники и знакомые родственников с Урала и Сибири, звонила бабушка из Евпатории, поздравляли школьные друзья, на меня стали смотреть с уважением сверстники из “Динамо” и “Спартака”. Никогда больше в жизни не выпадало такой удачи!

Из той подростковой команды вышел в большой спорт Саша Травин, ставший одним из лучших защитников нашего баскетбола, официально входивший в состав символической сборной Европы. А в большую общественную жизнь – Алеша Симонов, ныне возглавляющий журналистский Фонд защиты гласности.

* * *

У М.С. Горбачева быстро исчезло обаяние новизны. Все было сказано сразу. Дальше началось повторение. Он прост, но не как правда, а как очевидное, без глубины. И все-таки это лучше, гораздо лучше, чем то, что было. Искренность и угадываемая отвага: а чем черт не шутит! Симпатичен, внешне народен (без хамства), но повторяет на новом витке спирали путь Хрущева (запись 8 апреля 1986 года).

* * *