Записки из «Веселой пиявки»

Больше тысячи лет тому назад усомнился в этом трезвомыслящий священник из местечка Ланчано: как же так, простой кусочек хлеба — и плоть Спасителя нашего, обычное вино — и кровь Его, да быть такого не может, все это лишь символы, оставленные нам, чтобы помнили о сказанном Им ученикам на Тайной вечере: сие есть Тело Мое, сие есть Кровь Моя... И словно в ответ на эти сомнения преломленная просфора в руках священника превращается в плоть, а вино в чаше густеет и становится кровью. Все это будто бы хранится много веков, и вот совсем уж недавно подвергается вполне-таки научному исследованию и оказывается тканью сердца человека с миокардом, эндокардом и блуждающим нервом и кровью группы АБ в пяти шариках, а чтоб чудо было совсем расчудесным, каждый шарик этой крови весит ровно столько, сколько весят все пять...

Хотите верьте, как говорил Евгений Леонов в финале «Полосатого рейса», хотите нет. Я бы и не хотел, но от пионерского неверья потихоньку отхожу, отползаю — старость, видимо. Чай успокоительно-целительный пью, то мятный, то ромашковый...

Ромашковый луг

Пригнув рога к мокрой траве, медленно и чутко движется рыжее животное на крепких ногах с раздвоенными копытами. До реки недалеко: только обогнуть каменный зуб с нахохленной птицей — высоко-высоко, куда не доползла наглая плеть повилики, да протиснуться сквозь пролом в стене, да миновать это странное голое место, где ноги разъезжаются на чем-то гладко-жестком, как река в холодную пору, когда в лесу голодно и рот режет от горькой коры, да по мшистым уступам спуститься к вязкому берегу, войти в воду и пить, пить...

Волк прокусил шею, прежде чем животное успело поднять морду и встретить его рогами. Солнце совсем поднялось, когда серое семейство, бросив растерзанную тушу, затрусило к лесу. На берег, осторожно ступая и сжимая в руке толстую палку, вышел человек в коротких широких штанах, чунях и шапке с длинным козырьком. Оглядев тушу, отбежал к высокому каменному уступу, под которым обнаружился тонкий железный лист с там-сям пробитыми отверстиями. Человек поводил ладонью по выпуклым знакам, складывающимся в узорную строку: RESTAURANT. Постоял. Стряхнув задумчивость, развернул свитую из травы веревку, опоясывающую его в несколько колец, приладил ее к дыркам в железе и подтянул лист к туше. Задвинул гору мяса на лист и поволок добычу по скользкой жиже вдоль берега — к заводи, где оставил плот. Под тяжестью туши плот осел, а когда он и сам ступил на бревна, ушел под воду. Но плавучести не потерял. Человек взялся за шест.

Лес подбегал к реке с обеих сторон. Здесь безопасно. Синие сюда не суются. Ниже на правом берегу лес редел — его сожгли синие, чтобы не дать незаметно подобраться к Зазаборью. Говорят, еще ниже, если плыть много дней, есть другое Зазаборье, где синих нет вовсе. И бояться там нечего, если не подходить к самой стене. А пришедший с восхода старик рассказывал, что знает еще одно Зазаборье, громкое — там не смолкает грохот и все синие глухи. А еще есть Зазаборья ядовитые, люди в них не живут, есть вонючие... А вот это надо бы миновать поскорее — у излучины за сплошной стеной громоздились высокие сверкающие постройки. Благо течение здесь быстрое. Ну вот...

Плот заскользил дальше.

Дежурный-3 сел на узкий топчан и закивал: да, да, иду. Не успел надеть китель и нажать кнопку раздачи, как Дежурный-2 уже занял его место и закрыл глаза. Третий запил кофе студенистую пирамидку и отправился в зал. С сегодняшней смены ему станет легче: из трех рядов абонентских дисплеев в его ведении остался один, два других передали очередной тележке. Разумно, конечно, работают они не хуже, да еще круглые сутки. Ишь разбежалась: он посмотрел вслед бесшумной платформе — она скользила вдоль стеллажа с дисками и ловко орудовала манипуляторами. Да, библиотекарей почти не осталось. Скоро и его... Эту мысль Третий отогнал, переписал заказы и поплелся к стеллажам. Предельное внимание, говорил он себе, поглядывая на табло штрафных очков. Вчера он перепутал в дескрипторе «инстилляцию» с «инсталляцией» и получил семь ударов по 250 вольт. До сих под саднило кожу на запястье. Что у нас тут? Автор: Транспьютер VASJA. «Оптимизация поголовья разумных самовоспроизводящихся биосервосистем». Третий нашел диск и бросил в корзинку у пояса. Автор: Суперкомп PETJA. «Сопоставление эффективности европеоидных и монголоидных биосервов мужского пола в период пубертации при выполнении работ, требующих повышенного внимания». Второй диск лег в корзинку. Автор: Логицессор KOLJA. «Методы экономичной элиминации и утилизации разумных биоструктур по истечении срока службы». Все заказы на одном стеллаже — бывали и раньше удачи, но чтоб так...

Так на чем я давеча остановился?