Записки краеведа Кердика, естествоиспытателя Фантазии

Кое-как пройдя весь Садум с запада на восток, я пришёл к выводу, что соседнее с ним хюсревство Гемлюр, преисполненное красно-бурыми почвами саванн, климатически ничем не лучше: очень недоброе, крайне пасмурное небо весьма контрастировало с раскалёнными до предела песками — которые, точно хамелеоны, меняют цвет от странной, непонятной синевы до огненно-красного.

В гемлюрской столице, шатре Абдуррахман я сел в лодку и собственноручно грёб в сторону острова Мирух, где располагался древний Гриффонис, и где находится единственный в Фантазии джамхурияд26.

Первая же проба показала наличие на юге острова (который мореплаватели именовали Пальмовым) коричнево-красных ферраллитизированных почв ксерофитных лесов и кустарников. В центре острова, к северу от истока реки Ивлют, в районе Кинжал-горы я обнаружил уже высокогорные, горные пустынные и степные почвы; на самом же севере я выявил красно-чёрные почвы саванн и пампы. Здесь, именно здесь я впервые почувствовал самое настоящее волшебство, ибо столкнулся с мёртвыми душами, тенями, эфириалами и прочей нежитью; здесь я встретил несколько пальмеров и одну горгулью, здесь взял со дна морского себе в ладонь офиуру и отпустил обратно. Конечно, я несколько лукавлю, ибо в Нордгарде я наткнулся на самого настоящего, живого снежного тролля, но то был единичный случай; видел я и пери, но это мог быть сон — таким образом, я хожу-брожу по Фантазии, но Фантазией её я назвать могу лишь с большой натяжкой: всё слишком обычно и реально.

По Внутреннему морю я доплыл до эмирата Хэбир и посетил дворец в Эйди-эн-Нахр. Не углубляясь сильно в материк, я двигался вдоль прибрежной зоны на юго-запад, пока не вышел к устью Потока амулетинского, реки Сония. Эта водная артерия, стекая со стороны далёкого Кровавого ущелья, делила массив Эж-Жэлдин и Хребет брошенных на две неравные части — первый, с горою Эв-Вяр, был моей целью и ориентиром на запад, тогда как второй, с пиком Аль-Дэр увёл бы меня слишком далеко на север, к границам Стерландии.

Так, идя всё время на запад — по всем землям древней Вампирии — я прошёл Хэджиджу, Бухаирию, Нахр-эль-Шаманию, Наср-аль-Базарию и прочие шатры арравов, пока не дошёл до самой Эль-Истязакии! В которой когда-то содержались Бренн и его младшая сестра по прозвищу Василёк.

Именно в Эль-Истязакии издавна находился крупнейший в Фантазии невольничий рынок — и это очень печально, потому что живыми людьми торгуют на аукционе, будто он вещь и товар.

Я сразу понял, куда мне идти — для этого даже не нужно было быть лингвистом, чтобы услышать крик человека, который на всех языках одинаков.

Так же, как когда-то в Фенде, в Эль-Истязакии стояли шум и гам, гомон и гвалт; всё находилось в вечном хаотичном движении.

Я видел бедуинов на дромадэрах; бедуинов в тюрбанах и чалмах. Я слышал все диалекты амулети — альтаири, лунди, магриби, пахлавани, садуми, ерхони, пальмири. Я стоял под палящим Солнцем посреди огромной знойной пустыни — именно такой передо мной предстала великая империя Аль-Тайр, названная так в честь лучшей из звёзд бескрайнего неба.

Вдоволь насмотревшись на бытие жителей Аль-Тайра, я, купив ишака, развернулся на юг. Многое видел я, но алчность поразила и меня — ныне влечёт меня в оазис Хейюм, и я не успокоюсь, пока не разыщу его! Я знаю, что сделать это будет непросто, ибо скрыт Хейюм от любопытных глаз — вдобавок, путь мне преградила пустыня ещё большая, чем прежде.

Я плутал по Белым пескам Огг-Дышг, глядя сверху вниз на юрких селевиний; плутал и по Бурым пескам Булр-Дышг, попутно наблюдая за шустрым перемещением мышей благого Ксандра. Переждав самум и пройдя последнюю преграду — Рыжие пески Рудж-Дышг — я увидел пропасть и подумал, что дальше пути нет; что внизу либо пустота, либо водная гладь.

Я спустился в Глубокий разлом — континентальную яму Фантазии, на дне которой — Камышова падь глубиной сто пять метров ниже уровня Великого океана. Там-то я и обнаружил искомое — пресловутый оазис, манящий меня так же, как мираж в пустыне пару дней назад.

Оазис оказался настоящим — я в центре владычества Магхр, которое Вековлас Седобрад в своём «Хронографе» называет то Старой Басурманией, то Новой Магрибинией, то даже Великой Погребинией.

Вышедший мне навстречу Песочный человек поведал мне, что за сотни лет многое изменилось — местные жители, пахлаваны набегам предпочитают торговлю.

— А куда все подевались? — Спросил я у хемантропа.