Записки криминального журналиста. Истории, которые не дадут уснуть

Буквально через несколько дней следственный комитет выпустил пресс-релиз о том, что по факту совершения насильственных действий сексуального характера в отношении детей возбуждено уголовное дело. Однако по факту, а не в отношении конкретного лица. Но это уже был заметный прогресс, и я чувствовала даже в какой-то степени гордость.

Вскоре я узнала, что дело отдали другому следователю. Александра дала мне ее номер телефона. На том конце провода ответил приятный женский голос. Следователя звали Юлия Соловьева.

— Да, Екатерина, я о вас знаю, — ответила она после нескольких моих дежурных фраз. — Дело действительно у меня в производстве. Будет комплексная психологическая экспертиза. Она должна показать, не нафантазировали ли девочки.

— А есть вероятность, что это может оказаться фантазией? — спросила я.

— Честно говоря, не думаю, — уверенно ответила следователь. — Дети не путались. Все девочки давали одинаковые показания. Однако экспертиза точно скажет.

— Подозреваемый уже задержан? — уточнила я.

— Нет, но мы знаем, кто он, — ответила Юля. — Скоро буду ходатайствовать о его заключении под стражу.

После беседы я поняла, что следователь и правда настроена довести дело до суда. Меня это обрадовало. Однако позже от мамы одной из потерпевших я узнала, что Юле поступали звонки с угрозами. Сама следователь информацию подтверждать не стала, хотя и не опровергала.

— Я не хотела бы это комментировать, — ответила она на мой вопрос.

Тогда я поняла, что радоваться еще рано. Это звучит дико, ведь преступление совершено, но на протяжении нескольких лет в правоохранительных органах находились люди, готовые закрыть глаза на действия педофила.

Вскоре я выяснила, что к обвинению в надругательстве над девочками в сауне прибавилось и еще одно. Юля подняла из архива старое дело об изнасиловании 14-летней девочки и возобновила по нему производство.

Разбирательство, а вместе с ним и мучения девочек длились полгода. Детям приходилось много раз рассказывать, какие действия совершал с ними извращенец в бане. Их несколько раз допрашивали следователи. Затем они опознавали злого дядю среди незнакомцев. Потом врачи со строгими лицами расспрашивали их снова и снова. Сложно представить, сколько боли принесло детям все то, что с ними случилось, и бесконечные разбирательства после.

Сам Мальков дал показания лишь однажды, когда расследованием занимался Грымов. Он сказал, что видел детей в бане в тот самый день, но к ним не прикасался. В дальнейшем он от показаний отказался и гордо хранил молчание. Как бывший юрист мужчина понимал: любое слово, сказанное на допросе, может обернуться против него. А вот суд уже другое дело. Там можно сразить наповал своим красноречием. Скорее всего именно на это он и делал ставку.

Помимо самого Малькова в деле фигурировал администратор. Та самая тетя Вера, которая заманила девочек в баню. В деле она являлась свидетелем, но не соучастником преступления. В своих показаниях вертелась, словно уж на сковородке, и всячески отрицала, что намеренно зазывала малышек в сауну на утеху извращенцу.

— Она уверяла, что любит детей, — рассказала следователь. — Говорила, что приводила девочек купаться и угощала конфетами по доброте душевной. Правда, призналась, что детей в сауне было много. Кто они, мы так и не установили.

Я решила найти эту Веру. По адресу прописки она не проживала. Но с помощью проверенных источников удалось раздобыть ее номер телефона.

— Здравствуйте, я Екатерина, журналист «Комсомольской правды», — начала я разговор, как обычно.

— А что вы от меня хотите? — удивилась Вера.

— Я по делу о сексуальном насилии над детьми, которое произошло в той бане, где вы работаете, — пояснила я.

— Это все клевета, — отрезала женщина. — Я даже говорить об этом не хочу. Сплошной заказняк и обман.

— Вера, может, вы поясните, почему клевета? — ответила я. — Мы бы послушали вашу точку зрения.

— Никаких детей я никуда не заманивала, как пишут в газетах, — парировала она. — У нас в бане мало клиентов, и я иногда приводила туда местных детишек. Они радовались, плескались в бассейне. Я это делала, потому что люблю детей. Но как говорят, не делай добра и не получишь зла. Потом приплели к этому неизвестно что.

— То есть вы были не в курсе, что происходит в бане с детьми? — спросила я.

— Конечно нет, — ответила Вера. — Я ничего не знала.

— Скажите, вот вы регулярно приводили детей в баню, — допытывалась я. — А как на это смотрело руководство? Все-таки сауна — не место для детей.

— У меня очень добрый руководитель, — отрапортовала Вера. — Он смотрел на это нормально. Ну и еще, дети могли рассказать о красивой бане родителям. Это для нас такая реклама, из уст в уста, скажем так. Клиентов, повторюсь, немного. А то, что клевещут сейчас конкуренты, это на их совести.

— То есть вы считаете, что ваш руководитель не виновен? — уточнила я.

— Считаю, что нет, — отрезала Вера.