Записки кукловода

Только один раз ты почти испугалась, когда странный дядька, одиноко стоявший на площадке третьего этажа без товарищей, газеты, бутылки и даже без подруги, наличие которой оправдывало бы отсутствие вышеупомянутых ингредиентов счастья, дождавшись, пока ты поравняешься с ним, вдруг вздрогнул, застонал и распахнул свое длиннополое габардиновое пальто, а под ним ты увидела расстегнутые брюки и напряженный, колом торчащий член, за который дядька тут же ухватился, закатил глаза и задергался, не обращая больше на тебя никакого внимания, поглощенный погружением в свой запретный, потусторонний, трагический рай. Но даже тогда тебе было не очень страшно и даже не очень противно… скорее, забавно, правда ведь? Потому что даже самые страшные вещи не могут испугать королеву.

— Ничего этого не было, — задумчиво говорит Ив. — Ничего. Ни дома, ни вокзала, ни алкашей, ни дядьки с колом. Ты все это придумал прямо сейчас. Знаешь что? Ты чем-то похож на Шайю — такой же фантазер и выдумщик…

— Не было? Как бы не так! Ты еще скажи, что и квартиры не было.

— Какой квартиры?

— Той самой, твоей, на пятом этаже, куда ты взбегала вприпрыжку, потому что лифт никогда не работал, взбегала, миновав гостеприимные подоконники, добрых алкашей, безразличных проституток и странных извращенцев. Той самой, на двери которой красовалось девять звонков — по числу проживающих семей. Той самой, коридор которой напоминал по длине беговую дорожку стадиона, а по количеству сюрпризов — темный подземный ход в замке Людоеда. У каждой семьи была своя отдельная коридорная лампочка, а значит, и свой отдельный выключатель. Ваш находился довольно далеко от входной двери, и в темноте коридора его приходилось нашаривать наощупь, рискуя наткнуться на твердый угол сундука или на неожиданно звонкое корыто.

Как-то, пробираясь к выключателю, ты наступила на что-то мягкое и живое, немедленно отозвавшееся угрожающим рычанием, и тогда ты действительно перепугалась не на шутку, представив себе того самого Людоеда или, по крайней мере, Чудовище из «Аленького цветочка».

— Вот я, должно быть, закричала…

— Еще как! На твой крик в коридор повыскакивали люди, зажегся свет, и Чудовище обернулось вусмерть пьяным соседом. Его звали… звали… ну же, помоги мне…

— Василием?

— Точно, Василием. Он пил горькую, как и почти все обитатели квартиры. Случалось, что Василий не мог добраться домой самостоятельно, и тогда собутыльники, кое-как затащив своего приятеля на пятый этаж и открыв дверь его же ключом, заносили бесчувственное тело в коридор, складывали на пол и уходили, гордые исполнением благородного долга мужской человеческой дружбы.

— А моя семья тоже пила?