Записки марсианина

Растительный и животный мир увеличил свой ареал, и уже распространился достаточно далеко. Атмосфера стала более пригодной для дыхания, и уже две бригады возводят посёлки с той стороны горной гряды. Вторая волна стартовала с Марса, поэтому к их прилёту всё должно быть готово. Даже посадочную площадку запланировали сделать за пределами долины. Здесь уже негде. Всё занято, или рощами, или заливными лугами, где пасётся, скот, или посадками сельскохозяйственных культур, или садами. Мы с Луей полюбили вот так, выбираться за границу городка и любоваться природой. Волшебное зрелище. Я смотрел на поля колосящейся ржи, бурную речку, шумящую на перекатах, лес, встающий тёмной стеной вдали, и понимал, что никто больше меня не загонит в тёмные и тесные пещеры.

А по вечерам мы собирались в небольшом трактире и, как и раньше, в Луне, весело проводили время. Харм появлялся в баре всё реже. Доставали дела колонии и он частенько засиживался в здании администрации допоздна. Но, если он появлялся, все сразу собирались вокруг Харма, который притягивал людей, как мощный магнит. А он, всё чаще высказывал недовольство тем, что скоро опять нам придётся сажать себе на шею толпу бездельников.

– Вы представляете, мы с вами выбивались из сил, строя всё это, – вещал он. – И, вот прилетит императорская семья со своими прихлебателями, которая и палец о палец не ударила, и сразу потребует, чтобы им обеспечили самый максимальный уровень удобств!

– Ну, почему ничего не сделали? – усомнился кто-то. – Император поверил в этот проект и организовал работу над ним. Ведь, это он выделил средства из государственной казны. А средства немалые!

– Вопрос: для чего он всё это сделал?

– Как для чего? – удивился ещё кто-то. – Чтобы спасти народ империи.

– Он это сделал в первую очередь для себя. Новая империя, где не будет тех неудобств, которые он испытывал на Марсе. И, потом, шесть тысяч человек – это население империи?

– Почему шесть тысяч? – заволновался народ.

– Две волны – ровно шесть тысяч. Считайте: первая, наша – полторы тысячи, вторая – четыре с половиной. А в третьей волне прибудут избранные. Те, кому мы должны служить.

– Но потом прилетят остальные!

– Никто больше не прилетит. Императору не нужны лишние люди здесь.

– Но, ведь, Земля большая? Как можно тут быть лишним?

– Вот именно! Если народ сразу расселится по всей Земле, как контролировать людей? Как остаться для всех императором и единственным повелителем?

– А что тут сложного? Все и так знают, что монарх – наш повелитель. А как по-другому?

– Назови причину, по которой он имеет право нами управлять? Почему именно он, а не ты, не я, не вот этот парень, например.

– Ну, он мудр.

– В чём ты увидел его мудрость? Ты уверен, что это он мудр. А, может, он туп, как пробка, а мудр его советник? Или советник советника? В чём, вообще, проявляется его мудрость? Вся система экономики и безопасности империи создана была ещё до него. Назови те нововведения или реформы, которые он ввёл, чтобы облегчить жизнь своих подданных. Я что-то не припомню. Увеличение налогов – помню. Постоянно растущие цены – тоже помню.

– Ты говоришь крамольные вещи.

– Может быть. Но управлять страной, запертой в пещерах, когда слишком большая армия рассматривается, как средство защиты и все слушают тебя беспрекословно, как гаранта безопасной жизни, это одно. А управлять народом, живущим свободно, на просторах, под открытым небом, над которым не висит риск нападения выродков или опасность остаться без воздуха, это другое. Такой народ, в конце концов, спросит: «А почему, собственно, я должен кормить тебя? Почему я должен ублажать тебя и заботиться о твоём комфорте. Ведь, я могу уйти далеко, туда, где ты меня не достанешь, и жить самостоятельно, в своё удовольствие!». Поэтому ему не нужны толпы подданных. Шести тысяч вполне хватит для удовлетворения насущных потребностей и тотального контроля за каждым.

– И что ты предлагаешь?

– Пока не знаю. Но смириться с тем, что мне опять предстоит сажать себе на шею кого-то, я не могу. Слишком сладким оказался вольный воздух этого мира.

– Нас не спросят.

– Ещё есть время что-то придумать.

– Не знаю, что ты задумал, Харм, – хмуро проговорил до этого молчавший Юхт. – Но, если твои слова дойдут до ушей императора, когда он окажется здесь, тебе не поздоровится. И вам всем.

Люди, словно очнувшись, замолчали, и стали спешно расходится, стараясь не смотреть друг другу в глаза.

– Ты бы, действительно, поосторожнее был, что ли, – проговорил я другу.

– Да, – поддержала меня Луя. – Тут половина тех, кто сразу побежит докладывать, как только император прилетит сюда.

– Хорошего же ты мнения о людях, – рассмеялся беззаботно Харм.

– Люди нормальные. Не лучше и не хуже, чем всегда. Просто, сам знаешь, нас с детства приучили докладывать. И уровень лояльности как раз от этого и зависит.

– Да, – согласился я. – Народу ещё трудно осознать, что это новый мир, в корне отличающийся от того, который мы оставили.