Записки мертвеца

— Не знаю. Раньше — такое место и было. Сейчас ничего нельзя определённо сказать. Что могу вам точно пообещать — это что здесь, в этом доме, до вас никто не доберётся, и никто вас не тронет. Здесь я и предлагаю вам остаться — хотя бы на первое время. Дальше — поглядим. Дома пустующие у нас есть, если что.

— А что другие люди? — вмешался в разговор я, — Ну, те, кто раньше здесь жили.

— Живут так же, — ответил мэр, — Никто никуда не уезжал, если ты об этом. Куда ехать-то? В город если только. Да и то, те, кто тут остался и сразу в солдаты удачи не записался, хотели жить в покое и безопасности, а не в строю шагать и ждать, пока тебя не отправят куда-то, где ты свою голову сложишь. Поэтому к Старкову после того, как он в город перебрался, никто не спешил и не спешит. Так что все на месте. На ликвидацию этих… бандеролей с трупами от доброжелателей я своих ребят отправил. Потому пусто так на деревне стало: у нас тут что-то вроде комендантского часа перманентного. За его соблюдением никто так уж строго не следит: все сами предпочитают по домам сидеть от греха подальше. Ну, а если уж из лесов трупы пойдут — Захар предупредит.

— Захар? Это который ди-джеем был и на параплане летал?

— Он самый. Он и сейчас летает. Если б не его аппарат, мы бы о контейнерах никогда не узнали, да и вообще были бы как без глаз. Про обстановку в периметре и в ближайшем радиусе только благодаря ему мы в курсе. Ребят в поле тоже он координирует. Молодец он. Я сначала думал, что побежал, гад, как про Старкова узнал с его этой вербовкой. Он, в общем, и правда убежал: улетел и не обещал вернуться. Уж не знаю, где и как они там всё это время кантовались, с его этими коммандос, которые оружие изначально сдать не захотели и отчалили. Но когда контейнеры эти посыпались с самолётов, он-то мне про них и рассказал. Предостерёг. Они, вроде, там тоже потихоньку подчищают всё, что ближе к реке. Там — у реки — где-то они лагерем и стоят. Говорят, хотели сплавиться изначально, да потом решили подождать, чем старковская эпопея в городе закончится: может, мол, выгорит всё у полковника на первых порах, а там ему и помощь не помешает. Короче, у них тоже идея к городу двигаться. И у нас — тоже, в общем и целом. Остаётся только вопрос: в каком качестве? Как беженцам туда приехать или… Ещё эта история с этим вашим Вохром… Ох-х, сложно всё, сложно.

Гросовский покачал головой. Было видно, что напиток уже как следует всосался в его кровь, и он порядком захмелел. Я чувствовал себя так же. Лёха смотрел на всё трезвыми глазами и потому, наверное, ему и было тяжело уловить нить мэрского рассказа.

— Я, если честно, ничего не понял, — сказал Лёха, прервавшись на кашель, — Да и, сказать по правде, меня не так уж это волнует сейчас. Скажите лучше, где нам можно расположиться пока?

— Пока — оставайтесь в гостиной. А там посмотрим.

— Я пойду тогда к ребятам, — сказал Лёха.

— Конечно. Если что-то нужно — скажите там мне или дочери. Она в своей комнате наверху, но наружу вряд ли покажется. Так что остаюсь только я. Еда — тут, в холодильнике и в ящиках. Плита, чайник, микроволновка — всё есть, всем пользуйтесь. Чувствуйте себя как дома, в общем. Если что-то непонятно — спрашивайте.

— Хорошо, — ответил Лёха и, кашляя, ушёл в комнату к детям.

Мэр и я снова остались вдвоём. Мой стакан всё ещё был наполовину полон, и я не планировал уходить до тех пор, пока не расправлюсь с ним. Гросовский подлил себе ещё одну порцию и убрал бутылку обратно в шкаф, решив, видимо, что для пары часов после полудня выпил он достаточно, и продолжить лучше уже вечером, когда начнёт садиться солнце. Пригубив свою порцию напитка, он посмотрел на лежавшую на столешнице окровавленную рацию. Затем вдруг спросил:

— Ты как сам вообще считаешь: Старков нормальный командир? Как вообще вашему брату при нём служится?

— Нормально, — пожал плечами я и выпил ещё, — Жалоб особых нет, да и похвалить особо тоже не за что. А что?

— Что? Да так, интересуюсь. Раз уж предлагают мне тут судьбу его решить. Мужик-то он, вроде, нормальный. Со своими тараканами, но нормальный. Да, жестил с ребятами своими, пока за реку в первый раз не ушли, но то в начале было, и то — примета времени. Я тоже во многом маху дал, да и все дали. Все делали что-то, чего от самих себя раньше ожидать не могли. Н-да… А зачистка-то как вообще продвигается? А то мы связывались последний раз чёрт знает, когда, и я, можно сказать, совсем не в курсе. Сколько процентов территории уже освободили?

— Этого я не знаю, — признался я, — Лично я был на проспекте Второго сентября. Там теперь чисто. От него по тракту последний блокпост — чуть дальше Радуги. Слышали, может: торговый центр у нас там, на отшибе.

— Слышал, слышал. Прилично, стало быть. Да и по телику его ребята шарманку свою постоянно крутят, и по радио — тоже. Значит, идёт работа.

— Идёт, — согласился я и снова выпил.

— Это Вохр, приём, — прошипела вдруг рация, отчего и я, и Гросовский едва не подпрыгнули.