Записки молодого варшавянина

— Рано обрадовался, — сказала она.— А ты случай­но не пьян?

— Пошли,— решительно предложил я. Должно быть, случилось что-то серьезное, если Тереза появилась здесь в полдень. Мне довольно быстро удалось попасть ключом в замок, и я ввел Терезу в коридор. Из столо­вой немедленно высунулась голова бабушки.

— Добрый день,— вежливо поздоровалась Тереза.

— Какой это теперь день бывает добрым! — с бе­шенством выпалила бабушка и хлопнула дверью.

— Твоя бабушка меня очень не любит,— улыбнулась Тереза.— Боится, что я заберу тебя у нее.

— Не разуверяй ее, пусть заблуждается,— ответил я с горькой иронией.

По лестнице я карабкался еле-еле, но, несмотря на сильное головокружение, действительность воспринимал совершенно четко. Видно, я не столько опьянел, сколько отравился. Мы вошли в мою комнату.

— Ты способен понимать то, что я тебе говорю? — спросила Тереза.

Она села в кресло, и я не мог не посмотреть на ее ноги.

— Что случилось? — резко спросил я.

— Альбин не вернулся домой,— сказала Тереза.

Это, пожалуй, отрезвило меня. Я очень любил Альби­на — двадцатилетнего худощавого парня с ангельской внешностью, гения с девичьей улыбкой. Ныне он выиг­рал бы все математические олимпиады и стал бы вели­колепным рационализатором. Тогда он под видом ра­диомедицинских аппаратов монтировал в мастерской ультракоротковолновики. Это были рации ограниченно­го диапазона, работавшие на коротких волнах. Жил он с матерью в комнате, которую они снимали, и дружил с невысокой девушкой Кристиной, неотступно следовав­шей за ним, точно он был собачкой, которая тянет ее за поводок. Мне всегда казалось, что мысли его витали да­леко-далеко. Когда я ругал его за что-нибудь, он лишь прятал улыбку.

— Ты была у Кристины?

— Они расстались вчера в шесть часов,— рассказы­вала Тереза.— И условились встретиться сегодня в де­вять утра. Альбин не пришел, Кристина побежала к его матери, та сказала, что он не вернулся ночевать. Они собирались пойти купить ему ботинки, у него уже паль­цы торчали наружу.

Мы знали, что Альбин — парень непрактичный, жи­вет в нужде, хоть мы и платили ему ежемесячную зар­плату. Он, механик высокой квалификации, посвящал все свое время изготовлению для нас ультракоротковолновиков. Мастерской руководил инженер Забава, муж­чина сорока восьми лет, самый старший в нашей группе, душа всего нашего предприятия. В перестрелке у Поли­технического института он потерял единственного сына, но справился со своим отчаянием и поклялся отомстить немцам. Забава вступил в ряды нелегальной организа­ции и сражался тем оружием, которым владел лучше всего — познаниями в области радиотехники. Он чертил необходимые схемы, он же доставал и нужные детали. Казалось, Альбин заменил ему сына: часами разъясняя что-нибудь своему ученику, показывая или вычерчивая отдельные узлы, Забава служил ему всем своим опы­том и укреплял знаниями его талант. Таким образом Альбин как бы учился в Политехническом. Его арест был бы для нас тяжелейшим, если не смертельным, ударом.

— Всех, кто под угрозой, предупредили? — спро­сил я.

— Всех. Ты последний,— ответила Тереза.—Он знает твой адрес.

— Спящая красавица! — воскликнул я.— Наверное, попал в облаву по рассеянности. Я думаю, его вы­пустят… Видно же, что он витает в облаках!

— Наконец-то ты заговорил трезво,— язвительно за­метила Тереза.— Забава спрашивает, надо ли ликвиди­ровать мастерскую?

— Пусть спрячет все, что не сможет официально до­кументировать,— решил я.— И пусть вместе с Протоном уйдет в город.

Тереза сняла трубку телефона, который стоял на письменном столе, и набрала номер.

— Пан Юэеф? Это Тереза. К сожалению, я должна отвезти маму в больницу и притом немедленно. В квартире нужно сделать дезинфекцию. Может оказаться, что это тиф. Нет, приходить к ней не надо. Да… Спасибо.

Тереза улыбнулась мне. По спине у меня пробежали мурашки. Я любил эту ее печальную улыбку.

— Быстро извести Густава,— сказал я.— Я буду в кондитерской через час. Может, Альбин все-таки не вы­даст.

— Ты уже похоронил его? — спросила Тереза, вставая.

Вдруг я вспомнил о деньгах. Вытащив бумажник, я вынул из него сорок новеньких «гуралей» Якубовича.

— Двадцать тысяч на приобретение оружии, дар богатого торговца.— Я протянул ей деньги.— Хватит как раз на четыре пистолета. Дашь сообщение в рубрике.

— Господи, да у тебя просто тьма знакомых купцов-патриотов! — удивилась Тереза и спрятала деньги.— Как его подписать?

— Минутку… Я уж и забыл из-за всего этого… Цемент… нет... ага, вспомнил, гипс!

— Гипс! — повторила Тереза.— Ну, я пошла.

Я напряг всю силу воли, чтобы не схватить ее в объятия. Ее каблучки застучали по лестнице. Я выскочил за ней. Внизу уже дожидалась бабушка.

— И не стыдно вам среди бела дня отираться по углам с парнем?—воскликнула она.— Если война, так уж все дозволено? Стыда у вас нет?

Тереза в ужасе застыла. Я кинулся между ней и бабушкой.

— Замолчите, бабушка! — заорал я.— Вы же ничего не знаете!

— От вас самогонкой несет! — возмутилась бабушка и настороженно потянула носом —Содом и Гоморра! С утра пораньше!