Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год

Когда принц-регент Португальский решился на отъезд в Бразилию, когда и престарелая королева, мать его, доселе считавшая невозможным переселиться из Европы в Америку, побуждала его к скорейшему отправлению; то нечаянное прибытие российского флота в Лиссабон 3 ноября 1807 года подвергнуло двор в новое беспокойство. Союз наш с Францией, неизвестность, какие повеления имеет российский адмирал и какое его намерение в рассуждении португальского флота, возбудили в Лиссабоне неприятные слухи. Народ, устрашенный приближением французских войск и приуготовлением к отъезду царской фамилии, требовал оружия, большая часть войск были уже на кораблях, общая ненависть против французов могла иметь печальные последствия; но накануне отъезда следующая прокламация успокоила народ и убедила его в необходимости отсутствия королевского семейства.

«Пожертвовав драгоценнейшими выгодами народа, я вступил в союз с державами Европы, исполнил все требования императора Наполеона[124] и предлагал одно условие: чтобы иностранные войска не занимали пределов Португалии; но оно не принято. Французская армия вступила в мои владения, и я, не будучи уверен в собственной безопасности, еду в Бразилию, где местом своего пребывания до заключения общего мира избираю Сан-Себастьян. Разлучаясь с отечеством, прошу моих подданных с терпением и покорностью сносить постигший их жребий. Всякое усилие к сопротивлению было бы напрасным пролитием крови. Удержите, верные мои подданные, справедливое ваше негодование против сильного врага, победившего могущественнейшие народы. Бог, попущающий иногда временные несчастья, никогда не оставит утесненных и рано или поздно не укоснит наказать несправедливых. Прощаясь с вами, любезные и верные мои подданные, я не теряю надежды опять с вами увидеться».

17 ноября в 9 часов утра королева Мария Франциска Изабелла, принц-регент сын ее и все королевское семейство прибыли на флот. В проезд их чрез Лиссабон народ, пронзенный печалью, падал ниц и не громкими восклицаниями, а почтительным горестным молчанием изъявлял свою преданность. У пристани принц-регент, вышед из кареты, с великим умилением прощался с остававшимися чиновниками, поручил им при вступлении французов стараться сохранить тишину, увещевал безропотно покориться несчастным обстоятельствам. Приказал остальные войска, кои на кораблях поместиться не могли, распустить по домам и, приняв благословение от архиепископа, сел на шлюпку и отправился на корабль. В 11 часов, когда французские войска показались в окрестностях столицы, пушечный выстрел дал знак к отплытию, и португальский флот, состоящий из 8 кораблей, 6 фрегатов, 9 бригов и 10 больших транспортов, снялся с якоря. Множество купеческих судов, боясь отстать от своего флота, рубили канат и с поспешностью следовали в море. Торжественные клики «Vivat! Ура!», толпы народа, по берегу реки с горестными воплями бегущие за царским кораблем, не одна тысяча шлюпок, вслед за ним же плывущих, представляли такое зрелище, которое каждого много мыслить заставляло, и какое сердце не смутилось бы уничижением венценосного дома и чувствами общей скорби, печали и негодования? Английская эскадра под начальством сэра Сиднея Смита, блокировавшая Лиссабон и стоявшая на якоре пред устьем Таго, встретили принца-регента с должной почестью. Весь день португальские купеческие суда, набитые, так сказать, народом, выходили из реки, на лодках переезжали целые семейства в надежде быть принятыми на свои или на английские корабли. Теснота на военных судах и транспортах не позволяла принимать более людей. Смятение и отчаяние тех, кои должны были возвратиться в руки французов, были неописаны. Лиссабонская чернь намерением сопротивляться вступлению неприятеля угрожала новой бедой, внушения начальства едва могли удержать волнение народа. Многие семейства от ожидаемого бунта искали убежища на кораблях, оставшихся в Таго. К умножению ужаса в самый тот день к вечеру поднялась жестокая буря, угнавшая в океан бегствующий флот; неисправность, дурное состояние многих кораблей заставляло опасаться горестных потерь.