Записки музыковеда

В перерыве, когда оркестранты вышли покурить, я подошел к его пульту. И… обнаружил там детектив.

В связи с этим я вспомнил анекдот, известный в музыкальных кругах.

Женщина-дирижер впервые исполнила со своим оркестром какое-то новое произведение. Успех был большим, и ее стали наперебой приглашать сыграть эту вещь с другими оркестрами. А так как автор передал ей для исполнения рукопись еще не напечатанного произведения, она возила ноты с собой.

Приезжает в город Х. После первой репетиции к ней подходит 2-й кларнетист. «Вы, кажется, впервые в нашем городе». — «Да». — «Хотите, я вам его покажу». «С удовольствием». Гуляют. Кларнетист: «А как вы относитесь к пиву с рыбкой?» — «Ой, очень люблю». — «Ну так мы как раз возле моего дома. Зайдем?». Словом, дирижер выходит из дома только утром.

Приезжает в город Y. Подходит второй кларнетист. «Вы, кажется, впервые в нашем городе». И далее все по тому же сценарию. То же и в городе Z.

Наконец, в следующем городе мадам дирижер подходит к пульту 2-го кларнетиста и видит на нотах вверху его партии приписку: «Коллега, дирижерша подписывается на пиво с рыбкой».

Дирижеры

Читатели задали мне несколько вопросов о дирижерской профессии. И я решил поговорить об этом немного подробнее.

Профессия, в самом деле, непростая. Во-первых, это один из редких примеров сочетания умственной и физической деятельности, и еще неизвестно, какой больше. Кто не верит — попробуйте с поднятыми руками, да еще совершая ими некие движения, два часа простоять перед оркестром в тяжелом фраке! Последнее, правда, уже в прошлом. Кто-то сжалился над бедными дирижерами и ввел моду проводить концерты в свободной шелковой блузе. Не так красиво, зато гораздо легче.

Кроме того, работа дирижера требует многих качеств, среди которых не последнее — предельная концентрация. Ведь ты должен управлять оркестром, слыша порой до 30 и более голосов! Кроме того, дирижер — единственный, кто в музыке играет не на инструменте (я включаю сюда и певческий голос), а стоит во главе группы людей из нескольких десятков человек, у каждого из которых — свой характер и отношение к музыке.

Оркестр нередко — коллектив единомышленников, но это не преуменьшает того факта, что часто отношения между дирижером и оркестрантами не самые простые. Я много раз думал, с чем это связано? Решил: с тем, что музыканты — люди амбициозные, а дирижер больше на виду, и, помимо этого, имеет гораздо больше инициативы в исполнении музыки.

Поэтому оркестранты часто ищут способ подшутить над дирижерами. Вот анекдот, которые мне рассказал один оркестрант на дружеском банкете (правда, не совсем для дамских ушей, но пусть та, кто не хочет его знать, пропустит). «Маэстро, знаете ли вы, что между дирижером и презервативом нет никакой разницы. С ним надежнее, но без него гораздо приятнее».

А вот еще один. Некто спрашивает своего соседа, оркестрового музыканта: «Если ты выпьешь немного водки перед концертом, это тебе не повредит?» — «Я всегда так и делаю» — «А если грамм сто-сто пятьдесят?» — «Труднее, но играть смогу». — «А триста?» — «Нет играть уже не смогу, но сто процентов, смогу дирижировать».

Когда дело касается трактовки музыки, каких-то нюансов в ее интерпретации, дирижер вынужден прибегать к словесным пояснениям. Но от многословия в этом отношении меня отучил мой учитель, замечательный дирижер Владимир Игоревич Вербицкий, который, несмотря на почтенный возраст, до сих пор активно работает в Австралии, где признан одним из лучших тамошних дирижеров всех времен. Он говорил: «Твой язык — это твои руки. Говори, но говори как можно меньше. Ведь каждый оркестрант — сам хороший музыкант и многое понимает без тебя. Попробуй просто повторить, и ты увидишь, что стало лучше. Каждый что-то заметил и исправил».

Однако, есть любители говорить пространно и цветисто. В этом случае оркестранты не упускают случая поиздеваться. Пара примеров.

Флейтист играет в симфонии лирическое соло. Дирижер недоволен. Прерывает и начинает рисовать перед ним образы: «Представьте себе. Весна, ласковое солнце, все уже расцветает, поют птицы, а вы спешите на свидание к своей любимой… и т. д.». Флейтист выслушал, сыграл снова. Дирижер: «Ну вот, вы все и поняли. Теперь отлично». Флейтист: «Ну так бы и сказали, сыграй потише».

Или. Дирижер, обращаясь к кому-то из солистов: «Здесь необходимо сыграть фиолетовым звуком». Оркестрант играет. Оркестр идет дальше. Солист вдруг поднимает руку. Дирижер: «Что случилось?» — «Маэстро, извините, я ошибся. Вы просили сыграть фиолетовым звуком, а я сыграл лиловым».