Записки на кухонном полотенце

— Офигеть — присвистнул мордатый тракторист, выразив тем самым эмоции и за онемевшего, от открывшейся ему картины Гоши. — Вам бы пулемет на крышу, и все, можно фильмы снимать. Окопались

Эффекта я добилась. Гоша «Офигел», как потом рассказывал своим друзьям.

«Возвращаюсь я значит с трактором, а возле того, что осталось от машины, копошится, что — то вывалянное в грязи, сверкая безумными глазами и размахивая лопатой. Даже тракторист испугался, вот клянусь» Машина, влекомая трактором, чавкнув грязью, вылетела из ямы, как пробка из бутылки. Гоша заплатил трактористу, дотянувшему нас до шоссе, и вытер мою физиономию, грязной тряпкой, которая когда то была дорогой олимпийкой.

Масштаб трагедии ужасал. Любимый папин «Святогор» был больше похож на вывалянного в жирных нечистотах хряка, чем на железного коня.

— Да — выдохнул благоверный — тесть меня убьет.

— Ага, — хрюкнула я, а сама мстительно подумала «Вот вам за испорченную мебель»

Что самое странное, «Святогор» бодро ехал после своего приключения, подпевая, почти не гремящим, мотором, осыпая асфальт отваливающейся от его боков грязью. И мне даже показалось, что он счастлив, впервые за свою долгую, «Москвичовскую» жизнь. Дождь закончился. Солнце озарило умытый мир своей благодатью. Высохшая грязь на моем теле противно стянула кожу, и остаток пути я остервенело чесалась. — Чего это с вами — встретила нас тетя Галя, отсвечивая зубными протезами. Мы с Гошей стояли возле подъезда, облепленные грязь с головы до ног — Прям, рабочий и колхозница, Мухина бы с ума сошла — заколыхалась телесами соседка. — Кстати, сегодня какие — то дураки сумку с харчами во дворе забыли. Не вы ли? Окрестные собаки праздновали целый день, торба ливерной колбасой до верху забита была.

— Не мы — гаркнул Гоша так, что с меня кусками посыпалась грязь.

— Я так и подумала — закивала головой мамина подружейка — наркоманы наверное, какие — то. Вы бы тут обтряслись, а то Олька убьет, если вы ей квартиру загадите — весело хрюкнула она и исчезла за своей дверью.

— Мы не наркоманы — устало сказала я, глядя на грязного мужа.

— С этим не поспоришь — согласился он и разделся до трусов, прямо в коридоре, с вызовом глядя в мою сторону. Вопрос о «дураках» так и остался висеть в воздухе.

Часть 13. Краткий экскурс в прошлое, или с чего все начиналось

Димка влюбился. Как я это поняла? Да очень просто: по задумчиво — печальному выражению лица, по плохому аппетиту и молчаливым вздохам, несущимся из — за закрытых дверей его спальни. Эти симптомы посещают его довольно — таки часто, но в этот раз страдания моего мальчика затянулись.

— Чего это с ним? — спросил меня Гоша, но ответить я не успела. Проскользнувший в кухню сын, упал на табуретку напротив отца и, горько вздохнув, изрек, безо всяких предисловий.

— Я умру без нее.

Гоша, пьющий чай, не успел поднести к губам свою любимую кружку, вдруг покраснел лицом, потом резко шарахнул кружкой по столу и, глянув на меня стеклянными глазами, рявкнул — «Выйди, и дверь закрой с той стороны». Я пулей вылетела из кухни, такие глаза любимого означают только одно. Гоша зол и раздражен, спорить с ним в такие моменты себе дороже, Димка рванул было за мной, но окрик отца «Сидеть» не дал ему шансов к отступлению.

— Умрет он без нее — раненым бизоном ревел благоверный — да это любой дурак сможет — без нее умереть. Мужик, если любит, может умереть только ЗА нее. Я тебя человеком воспитываю всю жизнь, а ты ведешь себя, как сопля неразумная — согнувшись крючком у двери, слушала я речь любимого мужа. — Я, ради твоей матери, все бросил. Как только увидел ее хитрую физиономию, понял, что больше не смогу жить, если она не будет вертеться перед моими глазами всю жизнь.

— Она не меня внимания, вообще не обращает — бубнил Димка, но Гошу несло по кочкам.

— Значит, завоевывай, приступом бери. А то «Умру без нее» — передразнил любящий отец, но тон сбавил — Знаешь, чего я больше всего в жизни боюсь? — вдруг спросил он, каким — то поникшим голосом. Что мать ваша уйдет раньше меня, не дай бог. Что я тогда делать буду?

Я стояла, как громом пораженная. Гошины слова выбили из моих легких весь воздух. Это же так страшно, жить без человека, который стал смыслом твоей жизни. А что если он не дождется меня? Я не хочу, не хочу …

199какой — то год.

— Инка, сколко можна, ти мэня в гроб вгонышь — вещал Ашот, хозяин замечательного заведения с чудесным и очень неожиданным названием «У Ашота», метко прозванного сметливым народом «От заката, до рассвета», по аналогии со всем известным фильмом. Дело в том, что интеллигентные посетители кафе, после полуночи, хорошо приняв на грудь, имели обыкновение превращаться в полночь в упырей, вурдалаков и прочую нечисть, громящую и сокрушающую все на своем пути.

— А чего я то? Я, на минуточку, твое имущество защищала.