Записки на кухонном полотенце

P.S — Нюська, хорош по клавишам клацать. Аспиды опять там скалодырничают в кухне. Ведро мусорное, только к потолку подвесить осталось — сквозь сон пробурчал Гоша.

Часть 19. Терминаторы не плачут

— Чего это с ней? — озадаченно спросил Димка, глядя, как мое немаленькое тело сотрясает озноб.

— Тихо ты, не видишь, мать заболела — озадаченно ответил Гоша, целуя меня в лоб.

— Терминаторы же не болеют. Ты же сам говорил, что наша мать непробиваемая. Маресьевым ее называл. Помнишь когда она, сломала обе ноги, приползла же домой? Зима была, между прочим. Мороз, градусов двадцать, и хоть бы ей хны. А тут лето на улице, а ее вон как колбасит.

— Ну, так то, да — согласился муж, накидывая на меня еще одно одеяло. — Тогда она, дала, конечно. Ну, с другой стороны, куда ей деваться то было? Не замерзать же. Моя жена умеет создавать трудности, а потом героически их преодолевать. Ты представь, как она летела тогда, что сумку ее с телефоном на дереве потом нашли. Это ж надо было так крыльями махать — заколыхался Гоша, вспомнив мое очередное фиаско.

— Уберите Жорика отсюда, что — б не заразился — прохрипела я, желая скорее прекратить издевательства. В горле, словно поселился наш Пупсик и сейчас драл его изнутри, своими стальными когтями, наточенными до остроты бритвы об нашу мебель. Вышеозначенный Гад, вертелся тут же, пытаясь пристроится на мою и без того чумную головушку.

— Мамочка, только не умирай — заревел Жорик, вырываясь из Таськиных рук.

— Да, пока не собираюсь, вроде — хмыкнула я и закашлялась, сотрясаясь всем телом, словно под током.

— Во, дает — восхитился Гоша, — во времена нашей молодости, тебе на дискотеке, цены бы не было. Я вот, всю жизнь нижний брейк танцевать мечтаю научиться. А ты на раз освоила науку. Не бойся, сынок, нашу мамулю, что бы уконтрапупить, что — то посерьезнее простуды нужно.

— Дурак — просипела я, — чаю принеси.

— Вот что за люди, а — думала я, наблюдая судорожные метания моих домочадцев — мать загибается, а им все какие — то «смехуечки». Только Пупсик меня любит и жалеет.

Гад в это время вертелся у меня на груди, пытаясь пристроиться поудобнее. В конце — концов, он все же угнездился, прижав к моему лицу свою филейную часть и начал бодро размахивать похожим на метелку для пыли хвостом, хлеща меня им по щекам. Падла, взвыла от несправедливости нашего бренного мира и с разбегу заскочила мне на живот, словно лихой всадник на несчастного коня. Пупсик взвился и бросился в драку. Вой, рев, дикое кошачье мяуканье и мой сиплый крик, привлекли внимание Гоши.

— Странный ты человек, Нюська. — рассуждал он, растаскивая за шкирки, дерущихся на мне полудурочных животных — Люди, когда болеют, лежат себе тихонечко под одеялом, закатывают глаза и тихо стонут. А ты массовые беспорядки, даже в таком состоянии организовываешь. Слушай, а может, ты притворяешься? Так, вставай тогда. Мы кушать хотим. Сгондоби чего — ни будь, на скорую руку — с надеждой, предложил любящий муж, но наткнувшись на мой офигевший взгляд, пошел на попятный — Да шучу я, шучу, не напрягайся. А то, вон, глазаньки так налились, того и гляди лопнут. Сами капусты натушим, еще лучше тебя справимся — азартно пообещал Гошик и усвистел в сторону кухни.

— Ой, ну подумаешь, температура тридцать девять — делился любимый по телефону со своим приятелем Вовкой, спустя несколько минут — Капустки то можно было семейству приготовить.

«И это говорит мой Муж, который видя на градуснике тридцать семь и маленький хвостик, даже не дотягивающий до следующего деления шкалы, рушится в кровать и начинает умирать, гоняя всех нас и в хвост и в гриву, то за водой, то за пультом, иногда даже за пассатижами. А затем, со страшными стонами, ползет по квартире, напоминая подстреленного на фронте бойца, тяжело подволакивая ноги» — подумала я и попыталась заснуть.

— Фууу — услышала я голосок дочери, и она нарисовалась в дверях спальни — Везет тебе, мамочка, у тебя нос заложен. Отцова стряпня пахнет Падлиной миной. Да что там, ощущение, что и Пупсик и Ничка одновременно сделали свои дела, в кастрюлю с Анькиной стряпней. Спаси, умоляю.

— Тасенька, мне плохо. Съешь бутербродик — заныла я, пытаясь приподняться в постели. В бок сразу же, больно впились стальные когти затаившегося под одеялом Гада, не желающего отпускать из своих цепких лап колотящуюся в лихорадке, жертву.

— Ладно, лежи, раза такая слабачка. Там, кстати, Ани явилась. Супчик тебе варит — злорадно сообщила дочура, повергнув меня в панику. Поверьте Гошина капуста — бламанже, в сравнении с Анюсиными кулинарными экзерсисами.

— Ешь, иди. Хватит глупости нести — рыкнул Димка на сестру, — мать, ты давай быстрее в себя приходи. На папулькиной капусте, боюсь, мы долго не протянем — лихорадочно зашептал сын, из туалета послышались булькающие звуки, слабый желудок Жорика, не выдержал пытки отцовой кулинарией.