Записки нечаянного богача – 3

Мы начали представляться и по очереди жать святому отцу руку. Если бы кому-то пришло в голову спросить моего мнения — я бы сообщил, что, как по мне, так этот Хулио такой же аббат, как Головин — архиерей, а Мила — протодьякон. Одетый в песчаный камуфляж и трекинговые ботинки, с тактическим рюкзаком за спиной, он словно пришел к нам со страниц Андрея Круза, скинув где-то все стволы. Там герои, если я ничего не путал, с одной пушкой даже слабиться не ходили. Ростом местный батюшка был чуть выше Фёдора, но какой-то удивительно гармонично сложенный. С архитектурной точки зрения. Советской. Потому что формой напоминал очень правильный параллелепипед, установленный, при всём уважении к сану, на попа́. Короткая седая борода и характерный прищур делали его одновременно похожим на Хемингуэя и резко постаревшего Головина. Который, как я заметил, поздоровался с аббатом предельно вежливо и корректно. И, судя по глазам, мучительно пытался вспомнить, при каких же таких обстоятельствах они виделись последний раз. Тот же с суровой испанской грацией и харизмой поцеловал руку Миле, заставив меня окончательно разувериться в своих и без того небогатых познаниях о жизни зарубежных священнослужителей.

— Миша уже рассказал, куда и зачем мы идём? — поинтересовался аббат совершенно спокойно, будто не о сером кардинале речь вёл.

— Не успел, Юлик — заболтался опять по-стариковски, — повинился перед ним Второв, вызвав массовый падёж челюстей у присутствующих, а также внутренних скептика и фаталиста. Они, впрочем, упали целиком, по-киношному, как подрубленные. «Вы ещё скажите, что служили вместе!» — прохрипел один из них. Кажется, фаталист.

— Мы с Мишей служили вместе, — отозвался прозорливый аббат. А я моргнул и вроде бы даже вздрогнул от звука, с которым стукнулась о дорожное покрытие фаталистова голова.

— Не суть, — тотчас продолжил таинственный служитель культа. — Дима, ты, говорят, сквозь землю видишь?

— Случается иногда, — подтвердил я, пытаясь понять, что же задумал Второв и как лучше вести себя со странным падре. Но, как назло, не шло на ум ни единой мыслишки. Одна только трепыхалась, как бабочка в сачке. О том, что предыдущим эту фразу мне говорил, правда, не спрашивая, а утверждая, древний вождь, вросший в родную землю.

— Это очень хорошо, — согласно кивнул он. — Тут недалеко, на том берегу, может быть интересное место. Нашли недавно в одном монастыре манускрипт. А там — записи про поход местного правителя. Времени, правда, прилично минуло, ну так за спрос, говорят, денег не берут? Как насчёт глянуть?

Он говорил вроде бы просто, по-свойски, почти как Болтовский в маске колобка. Но что-то никак не давало проникнуться к нему ни иронией, ни симпатией. Если пробовать не творчески и с фантазией, а чисто математически сравнивать масштабы личностей, казалось, что аббат больше товарища Колоба в несколько порядков. Шутить с ним не хотелось совершенно, особенно глядя на Головина, который не сводил прищуренных глаз с рук отца Хулио.

— Глянем, раз надо, — ровно ответил я.

— Я чуть поясню, вдруг поможет? — легко и правильно считал и истолковал тщательно скрытый вопрос в моём тоне падре. — Там может быть что-то от старых времён. Перстенёк вроде твоего, нож или топор. Может быть даже острога — рыбалка тут всегда хорошая была. В общем, что-то связанное с мужчиной, что жил в том лесу примерно в тринадцатом веке. Злата-серебра и каменьев самоцветных, простите, парни, не обещаю, — и он виновато развёл руками.

— А мы как раз альтруисты по нечётным дням, — влез было Тёма, начавший, видимо, приходить в себя.

— Это замечательно, — ответил падре спокойно, казалось бы, но Головину тут же будто рот зашили. — Тогда айда к лодке.

Транспорт был сугубо утилитарным — с «Нереем» и тем более с «Кето» никакого сравнения. Длинная хреновина вроде индейской пироги со спаренными сидениями вдоль бортов и приличным свободным местом под груз, где можно было бы, наверное, три-четыре коровы перевезти. Судя по разнообразным пятнам на палубе — вполне вероятно, что до нас тут и крупный рогатый скот катался. Лодка отвалила от сходней, по международной традиции обвешанных старыми покрышками, и заложила вираж, выходя под углом против течения в сторону противоположного берега. Судя по двум очень приличным японским моторам на корме, ей течение помехой не было, а наискосок шли, чтоб волна не кувырнула нечаянно.