Записки непутевого актера

Мы с Дженни стали встречаться. Она приходила на мои спектакли, потом — сидели в кафе. Когда об этом узнала мама, ее испугу не было предела. Она умоляла меня забыть об американской девочке: если не посадят, то жизнь уж точно испортят. Я обещал маме завязать с чужеземкой, но наши встречи продолжались. Да и как я мог бросить Дженни, когда у нее была своя машина, да еще с дипломатическим номером! И мы катались на ней по Москве, иногда за рулем сидел я. Водил я тогда уже неплохо, но собственной машины еще не было. Да и у кого в то время были машины?

Как-то собрались мы с Дженни в очень популярное тогда кафе «Синяя птица». От его дверей на десятки метров тянулась очередь. Я подошел к дружинникам, которые стояли у входа, и попросил пропустить нас без очереди — как-никак не простую московскую деву привел, а дочь самого американского посла. Дружинники, или кто там они были, засуетились, и через минуту нас провели к лучшему столику, а еще через несколько минут к нам, вежливо попросив разрешения, подсел молодой человек в сером. Весь вечер он просидел с нами, как будто без особого интереса прислушиваясь к воркованию парочки. Вот тут-то я впервые осознал правоту мамы.

Дженни была мне очень симпатична, но не скажу, что я был влюблен. А время мы проводили славно: таскались по моим друзьям, ужинали в ресторане ВТО на Пушкинской, а когда мама уходила к подругам расписать «пулечку», естественно, проводили время у меня дома. Так продолжалось около месяца. А потом в один прекрасный день Дженни пригласила меня к себе домой на фильм «Корабль дураков», о котором я что-то слышал и который не прочь был посмотреть.

В тот день у меня была съемка. Отснявшись, я, как был, в ковбойке, потертых джинсах и стоптанных кедах (о кроссовках мы тогда и не мечтали, точнее, не ведали об их существовании), без малейшего трепета приперся в резиденцию посла. И никак не мог понять, почему охрана смотрит на меня как на полного идиота. Когда я сказал, что пришел в гости, бравые ребята из охраны не могли поверить, что человек в такой одежде может быть в числе приглашенных. Кого — то позвали, этот кто-то сбегал еще за кем-то, тот, в свою очередь, вызвал еще одного… В конце концов меня хотя и с опаской, но все-таки впустили.

Войдя в гостиную, я тотчас понял отношение ко мне охраны. Гостей было человек тридцать. Вечерние платья, черные костюмы, смокинги. На этом фоне я выглядел дворнягой на параде элитных псов. Дженни, однако, нисколько не смутилась и подвела меня к своей матушке — милой даме лет сорока пяти, которая говорила по-русски. По-моему, я произвел на нее неплохое впечатление. А вот с батюшкой познакомиться не пришлось: посол был в отъезде. Зато мелькали знакомые лица: наш сосед по даче художник Орест Георгиевич Верейский, Марис Лиепа, множество других знаменитостей из мира искусства. Но больше всего мое внимание привлекли не гости, а невиданной роскоши ковер с огромным ворсом.

Чтобы по неведению не попасть впросак, я попросил знакомое — водочки. Дженни это быстро организовала, и пара рюмочек окончательно избавили меня от следов смущения. Стали рассаживаться — меня определили за столик с Дженни, ее мамашей, сестрой и еще каким-то родственником. Ловя на себе любопытные взгляды гостей, я вдруг понял, что весь вечер затеян, собственно, для того, чтобы познакомить меня с родителями, чуть позже и Дженни мне намекнула на это.

Обслуживал нас за столом старик японец. Дженни сказала: сколько себя помнит — этот человек был в их доме. Подавал он нам суши, сашими. Это сейчас рисовые котлетки с кусочками сырой рыбы под коричневым солоноватым соусом стали чуть ли не русским национальным блюдом. А тогда-то мы и слов таких не знали — суши и сашими. Потом пошли омары и креветки. Последних я знал в лицо, но не таких же гигантских размеров! А там подоспело горячее: осетринка, семга запеченная, экзотические овощи и фрукты — тоже экзотические.

Я только осмысливал съеденное и выпитое, а меня уже попросили пройти в кинозал, где каждому зрителю было предоставлено свое кресло, возле которого уютно расположились бутылочка кока-колы и пачка «Мальборо» с зажигалочкой, причем последнюю, не поверите, можно было взять с собой навсегда. Со всем этим московскому парню трудно было справиться. Я вдруг почувствовал, как дорога стала для меня Дженни. Я никогда не был расчетливым в отношениях с девушками, но не мог не задуматься о том, что высокопоставленная семья отнеслась ко мне вполне серьезно, так сказать, со всеми вытекающими последствиями. Я поделился своими мыслями с близким другом, одноклассником Чапой, Сашей Чапковским. Выслушав меня, он изрек: «Представь журнал

«Америка»: русский актер женится на дочери американского посла. И на всю обложку — твоя фотка в обнимку с Дженни!»

Мы долго ржали, обсуждая такую перспективу, и я пообещал присылать Чапе из Америки фирменные джинсы. Однако этим планам сбыться было не суждено.