Записки непутевого актера

Что бы я ни делал, какую бы роль в театре или кино мне ни предлагали, моим первым советчиком и помощником была и есть моя женуля, моя Наташа. Она настолько чуткий и деликатный человек, что порой после моего разговора с продюсером или режиссером, предлагающим мне очередную роль, она стесняется спросить, о чем шла речь, причем я всегда вижу краем глаза: она прислушивается, ей крайне интересно, где, кого, с кем я буду играть. А я больше двух-трех минут не выдерживаю и сам начинаю разговор.

Сколько дельных советов, сколько справедливых замечаний я от выслушал от Наташи! Она говорит крайне лаконично, скупо и очень четко, попадая при этом в самую суть. Я часто начинаю со свойственной мне энергией спорить с ней, протестовать, но в своих суждениях моя дорогая жена всегда уверенна и категорична, иначе бы она их не высказывала, и я через пару минут, побрызгав слюной, замолкаю, признавая ее правоту. Она — мой ангел-хранитель, тем более что ее день рождения приходится на мой «день ангела», и это явно не пустое совпадение. От трех людей на свете я видел столько внимания, понимания, любви — от мамы, папы и моей Наташи.

После женитьбы и особенно появления Поленьки моя жизнь резко изменилась — словно Бог посмотрел в мою сторону. Я поступил работать в театр «У Никитских ворот», где главный режиссер Марк Розовский поставил спектакли, в которых я сыграл памятные для меня, хорошо принятые зрителем роли: Серебрякова в «Дяде Ване», Грегори Соломона в «Цене», Максима Григорьевича в «Романе о девочках» и много других.

Меня стали приглашать и в кино. Годы изменили меня не только внутренне, но и внешне: из смазливого красавчика я превратился в того, кто я есть сейчас. Я с удовольствием снялся у Геннадия Байсака в фильмах «Покушение», «Игра на миллионы» и «Агапэ», у Игоря Федоровича Масленникова в «Зимней вишне».

Однако и в те, скажем так, достаточно благополучные годы меня не оставляло ощущение какой — то неуверенности в своем будущем, будущем дорогих мне жены и дочки. Переставали приглашать сниматься, а на заработки в театре прожить было почти невозможно. Все реже и реже звонил домашний телефон. И в минуту отчаяния я задумался об эмиграции — боялся, что не смогу прокормить семью. Тогда-то мне и протянули руку помощи старинные друзья — Валера Оганян и Юра Глоцер. Об этом я еще расскажу подробнее.

Признаюсь, особо интересного у меня в кино прежде не было. Единственными двумя фильмами, в которых я снялся и по которым меня знал зритель, долгие годы оставались «Обыкновенное чудо» Марка Захарова, где у меня был маленький эпизод, и уже многократно упомянутый мной «Тот самый Мюнхгаузен» с ролью пастора. У своего доброго приятеля, прекрасного человека, очень одаренного режиссера Гены Байсака я снялся много позже, и эти любимые мной роли, как говорится, не оставили глубокого следа в кинематографе. Так что первая большая серьезная роль, которая мне досталась в кино, — это брат Горанфло в многосерийном телевизионном фильме «Графиня де Монсоро», который снял Владимир Михайлович Попков.

Как раз в то время случилась беда. Дома шел ремонт, и мне хватило ума возиться с включенной циркулярной пилой. В общем, остался без половины указательного пальца на правой руке.

Заживление шло негладко, потребовались две операции. И тут мне звонят с «Мосфильма», предлагают попробоваться на роль какого-то там монаха. Зная, что на эту роль пробовали Вячеслава Невинного и еще несколько хороших актеров, я без особых иллюзий, но с ноющей культей поехал на студию. Может быть, потому что я был уверен — все равно не возьмут, — на пробах не напрягался, но все прошло хорошо — меня на роль утвердили.